[kingsman fest]

1.2. Харт/Эггси, рейтинг на усмотрение автора. Харт любит своего воспитанника, но не решается перешагнуть черту из-за чувства вины перед отцом Экси. До тех пор пока последний не решает взять дело в свои руки.

@темы: 1 тур, выполнено, Eggsy Unwin, Harry Hart, Harry Hart/Eggsy Unwin

Comments

[silverspoon]

Заказчик, прости, рейтинга не получилось(

Исполнение №1
1156 слова, джен, драма, юст — вот это всё.

*
Эггси уже высказал Мерлину всё, что думает о нём во всех доступных ему выражениях.
Речь, которую он произнёс сутки назад, в основном состояла из подробных описаний того, как долго и в каких позах он имел все внутренние правила Kingsman о неразглашении информации об агентах, лежащих при смерти. Паузы в монологе – Мерлин благоразумно предпочёл молча переносить это цунами эмоций – были заполнены тяжёлым дыханием и убийственным взглядом из-за очков. Всё вкупе дало нужный эффект – и новый агент, незадолго до этого успешно спасший мир и занявший причитающееся ему место за «рыцарским» столом, поспешно отбыл в оплачиваемый отпуск в Америку.
Восемь часов трансатлантического перелёта внутри Эггси продолжало бушевать торнадо, хотя внешне, разумеется, не было заметно ничего. Ибо джентльмен обязан держать лицо даже в самых невыносимых ситуациях. Даже тогда, когда его друг, наставник и человек, который буквально создал его заново, вот уже две недели лежит в коме на другой половине глобуса.
Сердце Эггси, ещё недавно наполненное триумфом от осознания стольких побед – от спасения мира до вызволения матери из лап жлоба-отчима – сейчас сжималось в неведомой ранее тоске. Такой огромной и неподъёмной, будто Эггси снова терял отца.
Только теперь он был достаточно взрослым, чтобы понимать, каково это.
Поэтому и сидел он в роскошном салоне частного самолёта как манекен, наряженный в идеальный костюм, пьющий идеальный коньяк и держащий на лице маску идеального спокойствия, которую одобрил бы даже покойный – гореть этому старому мудаку в аду – Артур.

*
Эггси держался, пока сходил с трапа самолёта в аэропорте Кеннеди. Держался, пока молчаливый водитель мчал его по шоссе из Нью-Йорка в Нью-Джерси. Держался, пока услужливый администратор Принстонского университетского медицинского центра оформлял ему пропуск в палату, закрытую от любого доступа, кроме врачебного персонала и людей из Kingsman. Эггси мужественно держался ровно до тех пор, пока за ним не закрылись двери палаты, наполненной стерильным воздухом, запахом медикаментов и мерным писком кардиомонитора.
И только тогда он сломался.
Фигура на белых простынях, укрытая белым одеялом с обмотанной белыми бинтами головой напоминала одно из тех мраморных надгробий королей, фотографии которых Эггси видел в каком-то альбоме в доме Галахада. Посмертный скульптурный портрет, но не живой человек.
Гарри и не был живым – вот уже две недели он находился при смерти. Потому что никакие физические навыки, дорогие шпионские костюмы и напичканные техникой очки не могут остановить пулю, выпущенную в лоб с расстояния в ярд. Могут лишь немного отклонить её от смертельной траектории и на долю процента увеличить шанс на спасение.
За этот шанс и боролись врачи.
Шаркая начищенными оксфордами по больничному линолеуму, Эггси подошёл к креслу рядом с койкой и рухнул в него. Куда только делась свежеприобретённая джентльменская выдержка. Прислонив к стойке капельницы зонт, Эггси откинул голову на спинку кресла и снял надавившие переносицу очки. Мгновение он ещё балансировал на краю эмоций, как сёрфингист на гребне волны, а потом позволил затянуть себя в их вязкую глубину.
Слёзы, текущие из-под зажмуренных век и тихий скулёж, прорывающийся сквозь сжатые зубы, могли бы принадлежать ДжейБи, но никак не агенту Kingsman.
Но Эггси сейчас было насрать.
Только увидев Гарри – его неподвижную исхудавшую фигуру, осунувшееся, покрытое щетиной лицо, до половины обмотанное бинтами, массу техники и трубок, окружавших его тело – он понял, насколько тот близок к могиле. Опять. И на секунду даже пожалел о том, что Мерлин поставил его в известность о том, что Гарри номинально ещё жив.
Снова пережить его смерть, тем более так близко, Эггси просто не мог.
– Ублюдок, – он не понял, в какой момент начал говорить. – Грёбаный старый сноб. Зачем ты попёрся в эту долбанную церковь? Неужели никто другой не мог туда пойти?
Костюм давил на плечи точно рыцарская броня, а галстук душил как петля. Они напоминали о том, кем он стал, и о грузе, который теперь лежал на нём. Наверное, именно поэтому Эггси сейчас говорил так, как говорил год назад. Точно грубостью формулировок и говором чавов пытался взбесить Гарри и тем самым вывести его из комы.
– Я хочу, чтобы ты очнулся, чтобы набить тебе морду, слышишь? Я надрал задницу Валентайну и его сабленогой киллерше – надеру и тебе.
Всхлипнув, Эггси открыл глаза. Он вытер ладонью мокрое лицо и, подавшись вперёд, вцепился в безвольную, страшно беззащитную руку Гарри.
– Давай, вставай, и я отделаю тебя так, что даже грёбаный доктор Хаус тебя не залатает. Давай, вставай! Поднимись и посмотри мне в глаза, ублюдок!
Но тело на больничной койке не шелохнулось. И даже показатель кардиомонитора не изменился ни на йоту.
– Твою мать, – задушено выдохнул Эггси и, не выпуская из рук ладони Гарри, уткнулся лбом в край койки.
– Твою мать, – повторил он и закусил простынь, чтобы ни единого звука, которые теснились в его груди, больше не прорвалось наружу.

*
В отсутствие очередной опасности миру, главное задание агента Kingsman – это поддержка другого агента Kingsman в его смертельной борьбе за жизнь. Так, по крайней мере, Эггси сформулировал Мерлину причину продления своего отпуска не неопределённый срок. На том и порешили.
С тех пор он проводил в Принстонской больнице большую часть своего времени. Сидя в кресле, он много читал, общался по интернету с мамой, Мерлином и Рокси, кроме того он начал изучать итальянский и пушту.
Порой ему казалось, что и он сам, и тело Гарри на больничной койке, – это лишь декорации, неотъемлемые элементы интерьера, как жалюзи, сплит-система или кнопка вызова медсестры.
А иногда – что бывало реже – его захлёстывала та самая, первая волна тоски и ужаса, которая наполнила его, когда он впервые переступил порог палаты. Тогда он откладывал в сторону очки, книгу или стакан содовой и вновь утыкался головой в неподвижную руку Гарри.
Ощущая еле слышное биение пульса, он стискивал холодные пальцы и начинал говорить. Говорить о том, что не желает видеть имя Гарри на страницах газет в ближайшие пятьдесят лет, если только он вдруг не вздумает жениться. О том, что он почти не помнит отца. О том, как растёт сестрёнка…
Но он почти никогда не заикался о самом важном – о том, что привело его в этот больничный Авалон и заставило неустанно бдеть над телом уснувшего мёртвым сном короля.
– Очнись, Гарри, – однажды бормотал он, по привычке уткнувшись лбом в край койки. – Очнись. Не для старухи Англии или старухи королевы. Не для Мерлина и всех этих рыцарей квадратного стола. Очнись для меня, пожалуйста.
Эггси давно уже не позволял себе слёз, но они всё же порой подступали слишком близко. Вот и сейчас, чувствуя, как предательски увлажняются глаза, он подался вперёд и зарылся лицом в одеяло, откуда и пробубнил тихо и отчаянно:
– Я люблю тебя, старый ты засранец. Ты мне нужен. Очнись же, чёрт тебя побери.
Он так привык к тишине, служившей ответом на все его просьбы, что когда рука Гарри, неподвижно лежавшая в течение трёх месяцев, вдруг дрогнула, Эггси просто не поверил себе. Но спустя мгновение сухая ладонь коснулась его щеки и хриплый, почти неузнаваемый от долгого молчания голос произнёс откуда-то сверху:
– Я тоже люблю тебя, мой мальчик.
А спустя мгновение, в которое Эггси не мог поверить своим ушам, и лишь судорожно стискивал в кулаках одеяло, очнувшийся Гарри, вооружившись также очнувшейся иронией, добавил:
– Ты и мёртвого поднимешь своими мольбами.

[silverspoon]

ох. это удивтельно хорошо и без всякого рейтинга
не з.

[braenn]

aawwwwwwww

[Hawaiian Fox]

я реву в чай, как это восхитительно

[Анхель]

*ugly crying* автор вы бох, спасибо вам

[non_homo]

*crying* Автор, спасибо вам, вы офигенный.

[Panda Pooh]

Так, ладно...не рыдать...держаться
НЕ РЫДА...

Господи, это прекрасно и так больно!!!

[Анни Ленц]

Автор, господи, вы чудесный, спасибо

[КЁШ ПЕРЕДАСТ]

автор вы исполнили мою мечту, спасибо вам огроменное господи

[silverspoon]

замечательнооо !

[silverspoon]

Большое спасибо за отзывы!
Автор поглажен и счастлив))
И ещё раз приношу свои извинения заказчику — в моей голове канонная сыновья любовь Эггси к Гарри перевесила на весах пейринг.
А.

[стотыщ проблем]

Автор, спасибо, просто сердце согрели

[marasca]

почувствовал недоброе на больничном Авалоне
так и есть
лежу плачу, в голове «i love you too, my boy» тем_самым голосом Гарри
автор, вы зайка неземная, спасибо
*ушел поплакать*

[marasca]

почувствовал недоброе на больничном Авалоне
так и есть
лежу плачу, в голове «i love you too, my boy» тем_самым голосом Гарри
автор, вы зайка неземная, спасибо
*ушел поплакать*

[silverspoon]

Автор, дорогой, спасибо и без пейринга прекрасно)
не з.

[Острое чувство отчужденности Джека]

автор! спасибо. просто спасибо
*ушёл перечитывать фик*

[Midnight_Guest.]

*воет в подушку* автор, вы как рассвет

[Venya-vrn]

cижу шмыгаю носом Т Т

[una hollon]

автор, я собирала своё сердце по ошмёткам и к концу полностью собрала, спасибо

[silverspoon]

катберт всёзбсь
Спасибо!

nemato

почувствовал недоброе на больничном Авалоне

Слишком много Артурианы для одного фильма — слишком.

в голове «i love you too, my boy» тем_самым голосом Гарри

Вот что вы делаете, а? У меня теперь тоже в голове это крутится(

silverspoon в 23:54, Острое чувство отчужденности Джека, Midnight_Guest., Venya-vrn
Спасибо))

Селитра

я собирала своё сердце по ошмёткам и к концу полностью собрала

Это самое главное, потому что хотелось, чтобы всё-таки был ХЭ)

А.

[DoctoroWhoo]

Это божественно.
Нет,восхитительно!
Почёт автору

[Андре~]

гхосподи, автор, как хорошо-то!
автор, вы такой котик! слов просто нет! я именно так и хочу, чтобы Гарри уполз. чтобы Эггзи сидел рядом, болтал и заставил его преодолеть всё это!
нет столько рыдашек и благодарностей!

[Швеллер]

Очень хорошо и трогательно!

[Лёля - [Каору]]

Автор, оно прекрасно

[Sad Cypress]

Как волшебно-рыдательно, автор, спасибо огромное!

[silverspoon]

DoctoroWhoo, Андре~, Швеллер, Леля - [Каору], Sad Cypress
Спасибо!

[кошка-монашка]

Это так правильно и прекрасно! Спасибо, автор!

[Голова Великого Магистра]

Чудно, чудно! Стискивать одеяло и не рыдать! Автор, я Вас люблю)

[Belus-gorri]

[silverspoon]

Исполнение №2

1400 слов

1400 слов. Вечер объяснения. PG-13 за романтику, R за лексику.
По мнению автора это, конечно, не последний их общий день. Гарри «уползёт», и у них с Эггси будут очень, очень интересные времена вместе ))


Сидя за обеденным столом в доме Гарри Харта, протеже агента, Гэри Анвин, сделал излишне широкий жест вилкой. Кусочек мяса с неё описал в воздухе дугу и у самого пола был перехвачен широкой пастью маленького, но прожорливого мопса.
Гэри сделал вид, что так и было задумано. Он повторил жест, на этот раз, к разочарованию Джей Би, обводя столовую пустой вилкой.
– Знаете, сэр, ваш дом такой…
Агент Харт, вздохнув, продолжил подвисшую фразу:
– Непривычен тебе, хотел ты сказать?
– Ну да, не без этого. Мне в вашей кунсткамере пиздец как неудобно сра… справлять естественные надобности. Эти хреновы жуки и ящерицы… У вас вообще другой сортир есть?
– Есть, Эггси, но, поверь мне, он тоже тебя удивит.
– Да я не сомневался. Я вообще не про то. Ваш дом, он такой… только ваш. Типа «рыцарская холостяцкая крепость», что ли, или у вас вообще никого? Родня? Любовная связь на расстоянии: какой-нибудь агент Моссад или, там, КГБ?

Гэри сам не знал, как он прав. Вот только история эта давно уже была похоронена. В прямом смысле слова.
Пока Гарри перебирал печальные воспоминания, парень успел отложить вилку, покрутил в руке серебряную чайную ложечку, поухмылялся ей, а потом вдруг посерьёзнел и поднял на Гарри глаза.
– Мой отец…

Это было совершенно не тем, о чём Гарри хотел бы с мальчиком сейчас говорить.

«У нас осталось всего десять часов перед его финальным испытанием. Следует дать последние наставления. Я не могу предупредить его о сути испытания, но могу ещё раз повторить основополагающие принципы нашего агентства. Гэри преданный и исполнительный молодой человек. Он должен понять».

Гэри, не Эггси. Вслух Гарри всегда обращался к парнишке так, как тому было привычно и комфортно, но про себя звал его только Гэри, чтобы не позволять себе излишней близости.

«Я и так уже позволил ему приблизиться, как десятилетиями никому не позволял».

Вот и сейчас парень слишком сильно склонился к Гарри через обеденный стол. Кстати, сидел Гэри на стуле, увы, совершенно неподобающим джентльмену образом – болтая одной ногой, а другую подтянув на сиденье стула и обняв колено. Так он мог бы сидеть где-нибудь на бетонном ограждении своего неблагополучного квартала, поплёвывая на землю шелуху от семечек.
Гарри на секунду прикрыл глаза.
– У меня создалось совершенно определённое впечатление, что ты предпочёл бы взобраться на стол с ногами, Эггси.
Гэри отчего-то полыхнул ушами гораздо интенсивнее, чем замечание того заслуживало, и сел нормально, пожалуй, даже слишком прямо. Но тему разговора он, к сожалению, не сменил.
– Мой отец. Какие у вас были… отношения?
Пауза была едва заметна, но определённо присутствовала. Там, под дорогим строгим костюмом, Гарри Харта, безупречного агента Галахада, прошиб холодный пот.

«Он не может ничего знать. Я ни с кем не делился своими чувствами. И, разумеется, у меня не было ничего… плотского с Ли Анвином, с простодушным гетеросексуалом Ли, счастливым в браке отцом маленького сына. Сына, который так похож на него».

Гэри не дал ему додумать эту мысль. В волнении спеша заполнить паузу, он пояснил:
– Ну, я имею в виду, он же отдал за вас жизнь. Вы бы сделали для него то же?
– Так я и собирался поступить, Эггси. Твой отец опередил меня.
– Он был хорош, ага?
– Несомненно. Он стал бы выдающимся агентом.
– Нет, я в смысле… вы дружили?
– Нас связывали взаимная симпатия и уважение, Эггси. Для меня честь признать это.
– Вы познакомились «по работе», да?
– Совместная операция с военным ведомством. Разумеется, участие агентства было негласным. Твой отец проявил воинскую доблесть, мужество и профессионализм. Первоначально именно это побудило меня рекомендовать его в качестве кандидата в агенты Kingsman. Результаты данного решения тебе, к сожалению, известны.
– Угу, известны. Вы и другие агенты живы. Он – нет.
– Верно. И мы никогда не забудем его жертву и подвиг, заботясь о его наследии.
– «Наследии». Это обо мне что ли?

Гэри вдруг посмотрел на наставника с непривычным тому выражением. Гарри привык видеть на лице мальчика поначалу горечь от разочарования в мире и самом себе, следом – вызов, потом – ошеломление, и наконец – постепенно растущую уверенность в своих силах. Но самым тяжёлым было то, что персонально для него, Гарри Харта, Гэри Анвин приберегал совершенно особые взгляды. Уважение. Восхищение. Доверие. А иногда и незлую, очень личную насмешку, развивающую тему всё той же «серебряной ложечки» или разницы в мировосприятии их поколений. Но вот сейчас на лице Гэри было совершенно новое чувство.

«Досада? Словно это он в нашем партнёрстве наставник, а я – ученик, неспособный воспринять свой урок».

Гэри мотнул головой, словно не веря собственным словам.
– Так вы поэтому хотите меня и нихрена не собираетесь с этим делать? Из-за отца.

Гарри Харт вдруг осознал, что в пятьдесят лет, вообще-то, сердце стоило бы поберечь. Оное сердце зашлось, будто на мгновение остановилось. Месяцы в коме всё ещё давали себя знать приступами слабости, черноты в глазах, но сейчас причина была в другом.

«Мальчик изначально обладает некоторым пониманием человеческой природы, особенно её… низменных проявлений. Кроме того, он совсем недавно прошёл соответствующий психологический тренинг в рамках подготовки агентов. Но я ни разу не позволил своим чувствам зримо влиять на мои поступки. Мог ли он заметить?»

Гэри наклонился через стол ещё ближе, почти ложась на него грудью. Агент Галахад с трудом удержался от трусливого поступка – немедленно уложить Гэри проспаться с помощью иглы с транквилизатором.

«Но завтра его испытание. И, вполне возможно, даже столь радикальное решение не заставило бы мальчика забыть этот разговор, а лишь отсрочило его. Если подобные мысли пришли Гэри в голову, необходимо раз и навсегда покончить с данным вопросом».

Это означало либо солгать, и лгать после этого каждый раз, либо признать свои недостойные побуждения и убедить Гэри в том, что реализация этих побуждений совершенно невозможна. Даже если сам Гэри смотрит на него сейчас как умирающий от голода.
Ложь умолчания уже совершенно измучила агента Галахада, так что второй вариант, пусть даже столь же болезненный, показался ему более щадящим.

«Правда освобождает», не так ли?»

Разумеется, недостойными агент Харт находил не гомосексуальные наклонности как таковые. Он давно принял себя и собственные потребности. К счастью, постепенно это сделало и европейское общество. Но, разумеется, отношения с… да, практически, воспитанником, с сыном товарища, мальчиком младше него на тридцать лет, были совершенно недопустимы.

Для того чтобы сказать это в глаза мальчику, который стал ему так дорог, агенту Галахаду понадобилась вся его храбрость. Идти навстречу граду пуль, прикрываясь зонтом, было не в пример проще.
– Эггси. Отдаю должное твоей проницательности. И, надеюсь, ты осознаёшь, что я принял участие в твоей судьбе не потому, что при иных обстоятельствах… скажем, будь я лет на тридцать моложе, ты показался бы мне в высшей степени привлекательным. Но в нашей реальности я хотел лишь…
Гэри совершенно бесцеремонно перебил его:
– Я знаю, знаю: хотели позаботиться о сыне погибшего товарища. Вы «увидели во мне потенциал», так вы сказали. Но ведь я вам… типа приглянулся, точно? «В нашей реальности»?

«Понимаешь ли ты сам, как мучаешь меня этим, мой мальчик?»

И Гарри выдохнул горько:
– Я пытаюсь отплатить твоему отцу добром, разве ты не видишь?..
Гэри решительно мотнул головой.
– Он защитил вас ценой жизни. Он бы понял. Хотел бы счастья своему наставнику… другу.
– А что бы он хотел для своего сына, Эггси? Кого бы хотел? Неужели того, чья молодость уже позади, и жизнь клонится к закату?
Гэри возмущённо фыркнул.
– Того, кого этот грёбаный сын… в смысле я… того, кого я сам для себя выбрал! Я совсем задолбался с этими хреновыми иносказаниями! Я просто, чёрт вас возьми, хочу быть уверен, что, получу я эту работу или нет, вас я не потеряю! Это вам ясно?!
– Я совершенно не возражаю против того, чтобы присутствовать в твоей жизни в тех пределах, в которых это уместно.
– Ебал я твои пределы!

Несмотря на напряжение момента, Гарри неудержимо захотелось рассмеяться, но всё же каким-то чудом ему удалось с достаточным возмущением в голосе одёрнуть воспитанника:
– Эггси! Что ты хотел сказать этой совершенно недопустимой из уст джентльмена экспрессивной тирадой?
Эггси фыркнул и вскочил со стула.
– Что втюрился я в тебя! Ах, да: воспылал страстью. Потерял голову. Сердце от… дал.

Гэри Анвин, с красными пятнами на щеках, прянул вперёд, и Гарри Харт второй раз в жизни невольно позволил стажёру опередить его. Гэри поцеловал его первым, искренне, безыскусно, но с таким чувством, что одиночество Гарри Харта истаяло моментально, растопленное этими мягкими губами, этим горячим телом, этим давно забытым словом.
«Мой. Мой Гэри. Мой… Эггси».

…
Через несколько минут Эггси и в самом деле взобрался на стол с ногами, но Гарри и не подумал сделать ему замечание.

Ещё через некоторое время в постели исполненный удовлетворения голос Эггси Анвина произнёс:
– Ну, разве я не чёртов рыцарь? Спас тебя из твоей одинокой башни!
Гарри провокационно улыбнулся ему.
– В таком случае кем же представляюсь тебе я, Эггси?

Пойманный в сети собственных аллюзий, Эггси задумался. Гарри легко прочёл по лицу мальчика мелькнувшие варианты. К счастью, «принцессу» Эггси отмёл. Наваливаясь на Гарри всем весом и глядя ему в глаза, он прошептал:
– Мой король.


Конец