[kingsman fest]

6.5. Гарри/Эггзи. После выстрела в голову Гарри страдает амнезией. Его пытаются лечить гипнозом, но вместо своей жизни он вспоминает предыдущую реинкарнацию, в которой они с Эггзи были любовниками.

@темы: 6 тур, выполнено, Eggsy Unwin, Harry Hart, Harry Hart/Eggsy Unwin

Comments

[silverspoon]

там такое прошлое, что тяжело удержаться от рейтинга
не сдерживайте себя!
з.

[Котик]

там такое прошлое, что тяжело удержаться от рейтинга

автор, пишите как пишется и как вам видится

[silverspoon]

moriko_amaya,

Напишите два варианта! Один - дженовый приличный, второй - неприличный нц-шный

Это долго, не...

silverspoon,

не сдерживайте себя!

ок, тем более что заказчику виднее, что он заказывал

Котик, примерно так я и делаю

Автор 2

[moriko_amaya]

Автор 2, зато удовлетворит почти всех=))) Я сама не определилась, какого развития событий мне бы хотелось больше - мне оба варианта нравятся=))

[Amarillis_Beladonna]

Товарищ автор-2, вы невероятный котик, но явно плохо познакомились с матчастью, к большому сожалению. Я прочла только то, что было под самым первым катом и на этом пока решила остановиться. У вас чудесный слог, прекрасная завязка и дивные вхарактерные персонажи, но то, что вы описываете - вовсе не диссоциативная амнезия, а скорее диссоциативная фуга, судя по симптомам. При амнезии не теряют связь с биографией, выпадает лишь какой-то фрагмент воспоминаний, связанный непосредственно с травмировавшим психику инцидентом. Такая амнезия охватывает промежуток в несколько дней или месяцев, крайне редки случаи, когда провал в памяти составляет несколько лет. Самый долгий срок, согласно клиническим исследованиям, четыре-пять лет.

Прошу прощения, что прицепилась, но просто так вышло, что я сама как раз пишу текст, в котором фигурирует диссоциативная амнезия, и прочла немало литературы на тему. У вас вовсе не она.

Впрочем, к вашей работе я обязательно вернусь через пару недель, когда закончу свой текст. Будет неловко, если я невольно сопру у вас какие-то идеи, раз уж темы так совпали.

[silverspoon]

Amarillis_Beladonna, спасибо за замечание. Всегда рада пообсуждать матчасть Честно признаюсь, что глубоко диссоциативные расстройства не изучала, только в том небольшом объеме, который был нужен для написания вот этого кусочка под первым катом, потому что в следующих частях у Гарри с памятью проблемы более мистической направленности, чем медицинской По амнезиям я прошлась как дилетант: отметила галочками те симптомы, какие были, галочки дали перевес в сторону диссоциативной амнезии; психические заболевания же такие, это не рак и не туберкулез, нельзя сделать лабораторный анализ и точно установить диагноз, к тому же они часто налагаются друг на друга. Дис. амнезию я выбрала потому, что при ней как раз теряются события личного характера и сохраняются универсальные знания, а в состоянии фуги человек приобретает новую личность, с новым именем и характером. У Гарри же состояние "где я? кто я?". А еще я схитрила: DSM-5, хоть и американский классификатор, но считается "библией психиатров" во всем мире, и там как раз с пятого издания диссоциативная фуга исчезла как отдельное заболевание и считается разновидностью диссоциативной амнезии. Короче, я привела более общее название и таким образом выкрутилась.

Автор 2

[silverspoon]

Исполнение 2. Часть 3-1

Глава 3

Эггси вернулся домой не в духе. Мать с Дейзи отдохнуть на море, и квартира без них казалась пустой и неуютной. Эггси сидел один в большой кухне, ел заказанный из ресторана ужин и размышлял о необъяснимой истории Джека Харта. Хорошо, если бы Дейзи была сейчас здесь: с ней он был бы избавлен от мыслей, упрямо возвращавшихся к тому, что Джек и Дэвид Эквитон были любовниками.
Эггси почему-то не сомневался в этом ни секунды: он не понимал, что происходит с Гарри, иногда даже начинал подозревать, что тот симулирует амнезию, но всё равно безоговорочно верил в то, что шестьдесят с лишним лет назад те двое были любовниками. Он чувствовал это. Слышал отчаянную правду в словах Гарри, и от этой неведомо откуда взявшейся уверенности становилось жутковато.
Вообще-то Эггси было срать на Джека и Дэви, чем бы они не тешились в этом своём Харт-холле. Но когда его начинали считать этим самым Дэви и ждать, что он ответит на старые чувства, становилось не по себе. А Гарри именно этого и ждал — взаимности.
Эггси не считал гомосексуальность чем-то ненормальным. Вернее, раньше считал, но тридцать две недели в тренировочном лагере морских пехотинцев заставили взглянуть на ситуацию с другой стороны. Обычно на тренировках он выкладывался так, что сил на мысли о сексе не оставалось, и если он о чём изредка и мечтал, так это о том, чтобы сисястая блондинка забралась на него и сделала всё сама, а ему бы и пальцем не пришлось шевелить. Их гоняли так, что даже несложные движения рукой, чтобы подрочить, казались чуть ли не подвигом. Но в более спокойные периоды — например, когда кадеты проводили больше времени в классах или на стрельбище — потребность в разрядке давала о себе знать: сначала слабым желанием, от которого можно было легко отмахнуться, потом внезапными приступами возбуждения… а потом сперма начинала переть чуть не из ушей.
В казарме было почти невозможно остаться в одиночестве, и даже передернуть первое время было проблемой. Кто как, но Эггси поначалу стеснялся делать это ночью под одеялом: боялся, что кто-то услышит, как он возится и часто дышит, или заметит, как он выкидывает испачканные комки бумажных полотенец. Потом стеснение исчезло. Все делали это в спальне или в туалете, иногда особо не скрываясь.
Дальше хуже.
Женщины в учебном центре были, но обучением кадетов они не занимались, и казались ничуть не более реальными, чем девушки из журналов. Проецировать свои желания на них получалось плохо, и в один не очень прекрасный момент Эггси поймал себя на мысли, что задница кадета Селлерса кажется ему возбуждающей. Лупоглазую физиономию Селлерса Эггси предпочёл бы не видеть, но вот задница у него была что надо. Аккуратная, круглая, совсем без волос и даже загорелая, а не белая, как у большинства.
Через пару недель Эггси уже дрочил, представляя, как нагибает Селлерса в душе и как впивается пальцами в его мускулистую широкую спину.
Эггси не назвал бы себя эстетом, но в гимнастической секции он начал ценить красоту сильного, тренированного тела, и стоило добавиться к этому вечной сексуальной неудовлетворенности, как он уже начал представлять, как трахает мужика. Вряд ли бы он сделал это в жизни, но он, черт возьми, мог понять тех, кто так поступал.
Потом Эггси полночи снилось, что он в своей старой казарме, и Гарри, одетый в форму морского пехотинца, зажимает его в душе.
На следующий день, когда Эггси приехал в мэнор, он узнал от Мерлина, что после вчерашней прогулки Гарри наконец-то пошёл на контакт с врачами и рассказывать о том, что помнил: до этого он ограничивался лишь тем, что называл своё имя и заявлял, что никому не верит.
— Это подкуп, — высказал свою догадку Мерлин. — Он будет скармливать нам кусочки информации в обмен на встречи с вами, Ивейн. Чем вы ему так интересны?
— Не знаю, — Эггси сделал честные глаза.
— О чём вы говорили вчера?
— Я всё изложил в отчёте.
— Подозреваю, что не всё, — с недоверием посмотрел на него Мерлин.
В своём кабинете Эггси просмотрел протокол разговора с Гарри с доктором. Гарри рассказывал такие вещи, который — по крайней мере, на взгляд Эггси — мог знать только человек, работавший на «Кингсмен» в сороковые и пятидесятые. И это при том, что часть протоколов ему не показали: некоторые сведения касались Второй мировой и до сих пор были засекречены даже от агентов.
Ещё Гарри рассказал, что последнее, что помнит из путешествия по Аргентине — это маленькое селение в провинции Сен-Луис. Он отправился туда в поисках Йозефа Менгеле, хотя уже на полпути начал понимать, что след ложный: слишком глухими, малонаселенными и тяжелыми для жизни были места. Однако в деревушке и на окрестных ранчо могли скрываться менее значимые фигуры, и их нужно было проверить. Селение называлось Сан-Маркос-Евангелиста по имени стоявшей там часовни апостола Марка. Гарри пробыл в нём несколько дней и, так как постоялого двора не было, остановился в доме семьи Гутре. Что было дальше, он не помнил. Не помнил он и того, о чём сказал под гипнозом — что собирался встретиться с какой-то женщиной.
Артур уже поручил агенту в Буэнос-Айресе отыскать ту деревню и семью Гутре. Кто-то из тех её членов, кто застал в 1953 году приезд немца, за которого выдавал себя Джек Харт, до сих пор мог быть жив.
Эггси не знал, что и думать… Ему казалось, что то, что доктора посчитали улучшением, на самом деле лишь дальше продвигало Гарри по тропе безумия — или воспоминаний.
После обеда с Эггси созвонился один из помощников неуловимого Одноглазого. Новости опять были хорошими: спектакль не зря разыгрывался несколько месяцев — Одноглазый был готов заключить соглашение на поставку героина, который Эггси якобы собирался реализовывать в принадлежащих ему клубах.
— Могу я встретиться с вашим боссом для окончательного разговора? — спросил Эггси, хорошо зная, что это невозможно: сегодня утром Одноглазый, образом близким к магическому исчезнув из Великобритании, объявился в Пакистане, и в «Кингсмен» уже были в курсе.
— Когда босс вернётся из Нью-Йорка, то возможно, — ответил его помощник. — Но особо не надейтесь: он практически ни с кем не встречается лично по соображениям безопасности.
— Дело весьма деликатное. Это не телефонный разговор, но у меня тоже есть связи в определенных кругах, в Скотланд-Ярде, к примеру… — Эггси предугадал, что такого намёка будет достаточно: Элиот поймёт, что у мистера Анвина есть свой человек в полиции и через него поступила интересная информация. — Это очень конфиденциально.
— Я готов встретиться с вами в любое удобное время, — предложил помощник Одноглазого.
— Простите, но я не могу вам доверять. Информацию я сообщу только вашему боссу и никому другому.
— Я понимаю, — голос в трубке был сдавленным.
Важная информация не была вымыслом. Эггси мог сдать Одноглазому «крысу», которую тот давно пытался выловить. Четыре месяца назад из-за неё была сорвана очень крупная поставка. Одноглазый догадался, что его подставил кто-то из своих, но несмотря на жестокие чистки, крысу так и не нашли. Крысой был один из карателей банды: он уже больше года передавал информацию «Кингсмен», и те были готовы его сдать в обмен на личную встречу с Одноглазым, на которой Эггси мог бы увидеть его или коснуться.
— Мерлин, вы слушали наш разговор? — спросил Эггси.
— Нет, я был занят кое-чем другим, — отозвался передатчик в ухе. — У меня есть запись. Что-то важное?
— Будьте готовы к моменту возвращения объекта в Лондон.
— Вы что, уже предложили ему Шепарда?
— Да.
— Разумеется, я буду готов, Ивейн, — произнёс Мерлин и добавил: — Зайдите к Галахаду.
Эггси еще десять минут сидел за столом. Встречи с Гарри, которые радовали раньше, сейчас превращались в пытку.
Когда Эггси пришёл в отведенную Гарри комнату, тот сидел на кровати с мобильником в руках и водил пальцем по экрану.
— Здравствуй, Дэви, — сказал он, поднимая на Эггси глаза. Сейчас он был немного похож на того «пустого» Гарри, каким был до гипноза.
— Привет.
— Я знаю такие вещи, которые меня пугают, — он показал Эггси телефон. — Мне неоткуда знать их. Я не помню, чтобы кто-то мне рассказывал про них. Вот смотри. GPS. Я знаю, как это работает, я знаю, что есть спутники и наземные вышки. Откуда?
— Про это я тебе и говорил.
— Врач предложила мне поехать в Харт-холл. Посмотреть на место, где я вырос. И где вырос… этот самый Гарри.
— М-м… Думаю, это хорошая идея.
— Поедешь со мной? — Гарри взглянул снизу вверх на стоящего рядом с кроватью Эггси. Он не просил, не умолял, он просто всматривался, а Эггси пробирало до костей.
Гарри вдруг протянул руку и коснулся его пальцев:
— Можно?
— Да без проблем! — фальшиво рассмеялся Эггси.
Пальцы Гарри были худыми и жёсткими. Руки выдавали правду о нём — это были не изнеженные и холёные ладони аристократа. Они были ухоженными, с отполированными и всегда идеально чистыми ногтями, но кожа над суставами была жёсткой, а на внутренней стороне ладони было несколько сильно загрубевших участков.
Не отпуская руки Эггси, Гарри поднялся на ноги.
— Иногда я думаю, что врачи правы, и я вообразил всю эту историю, — сказал он, — но потом я вижу тебя, и…
Его рука медленно потянулась к лицу Эггси, тот сначала чуть отклонился назад, но потом, когда понял, что Гарри не собирается его касаться, заставил себя стоять спокойно и не шевелиться.

[silverspoon]

Исполнение 2. Часть 3-2

Гарри попытался снять с Эггси очки, но не смог: дужки надёжно прикреплялись к коже за ухом. Эггси не знал точно, как это работало, слышал лишь, что это как-то связано со статическим электричеством. Главное, он был уверен — очки не слетят с него в самый неподходящий момент, а чтобы их снять, достаточно было нажать на кнопочку на самом кончике правой дужки.
Гарри отвёл руку в сторону:
— Это ты, Дэви. Ты не можешь быть кем-то похожим. Всё в точности так, — голос Гарри был таким глубоким и низким, каким Эггси никогда раньше не слышал, — веснушки, шрам через бровь. Ты рассказывал, что разбил стекло в доме и только чудом не лишился глаза.
— Вообще-то это мне Баттон саданул, когда я его сестру…
— Или родинка, — Гарри не стал его слушать, и его рука коснулась шеи Эггси чуть ниже кадыка.
— Мне не нравится, когда ты лапаешь меня, — Эггси до этого терпевший, ухватил Гарри за запястье и отвёл его руку в сторону. — Это понятно?
Его пальцы сжимались, он знал, что Гарри сейчас должно быть больно, но его лицо не менялось, он всё так же спокойно смотрел Эггси в глаза.
— Я не твой сладкий мальчик, — выплёвывал Эггси слово за словом. — Я не Дэви. Запомни это раз и навсегда… Джек.
Гарри было больно: Эггси видел, как напрягались мышцы на шее и чуть подрагивал уголок губы. Он начал опускать свою руку вниз. Гарри упирался, но не сильно. Эггси знал его возможности и понимал, что не позволь ему это Гарри, он не смог бы так легко разогнуть тому руку в локте.
— Если ты ещё раз дотронешься до меня вот так, я настучу по твоей больной башке и заодно по твоей аристократической заднице.
Гарри наконец расслабил руку и беззлобно усмехнулся, но в улыбке было что-то такое, что Эггси сразу понял: его угроз не испугались. А потом — резко, без перехода — его взгляд окаменел, лицо застыло, и на этой замершей, пустой, словно заметенная снегом улица, поверхности глубже и страшнее пролегли шрамы.
Пальцы Эггси, до сих пор сжимавшие запястье Гарри, разжались сами собой.
Гарри часто-часто заморгал, тряхнул головой, словно придя в себя, а потом заговорил, почти против воли выдавливая из себя слова:
— Я сейчас видел… или мне показалось, что у тебя на шее был знак «Кингсмен» на цепочке. Медаль… Такую дают посмертно.
Гарри запустил пальцы обеих рук в волосы и отвернулся. Эггси машинально поправил узел галстука, чуть кашлянул и сказал:
— Я носил её раньше на шее. Мой отец был агентом и погиб на задании. Мой настоящий отец, Ли Анвин.
Гарри согласно кивнул и плотно сжал губы. Эггси видел по его лицу, что сейчас происходило: встревоженное сознание Гарри — вернее, Джека — судорожно латало дыры, методично вырезало те факты, что не состыковались с его картиной мира, придумывало нелепые объяснения, подправляло воспоминания и просто забывало. Гарри не были нужны дротики с препаратом, вызывающим амнезию, у него всегда была в наличии своя естественная доза забвения.
Он посмотрел на Эггси через плечо и спросил ещё раз:
— Ты поедешь со мной в Харт-холл?
— Спасибо за приглашение, но что-то не хочется.
Эггси — к гадалке не ходи — мог сказать, что через час его будут отчитывать Мерлин и доктор Нортон за то, что он повёл себя некорректно и грубо с пациентом. Но пациент тоже был хорош!
Любому другому за такие намёки Эггси сразу влепил бы по морде, но Гарри… Нет, Эггси не опасался, что Гарри даст сдачи и свернёт ему шею. Гораздо больше пугало другое: что-то внутри отозвалось на то прикосновение и на искренность. Настоящий Гарри Харт никогда не был с ним искреннен до конца — он всегда играл роль непобедимого агента «Кингсмен» или же покровителя и наставника гопника с окраин; этот новый Гарри был так открыт перед ним и так из-за этого уязвим, как мужчина не должен быть, и Эггси хотелось — он не представлял как — закрыть эту зияющую рану, зажать, свести её края. Потому что так не должно быть. Просто не должно. Никто не должен жить с такой раной в душе.


— Вы поедете в Харт-холл! — прогрохотал голос Артура в передатчике.
Эггси даже вздрогнул.
Он ходил из угла в угол в гостиной своей дивной новой квартиры с видом на парк. ДжейБи сидел на диване и флегматично поворачивал голову то в ту, то в другую сторону, следя за перемещениями хозяина.
— Я не могу ехать в Харт-холл. У меня встреча с Одноглазым.
— По нашим данным, он пробудет в Пакистане ещё несколько дней. Когда он вылетит назад, мы вас уведомим. Надеюсь, вы успеете добраться из Оксфордшира до Лондона быстрее, чем Одноглазый из Пакистана.
— Я не могу ехать с Гарри, — пришлось признаться Эггси.
— Для выросшего в таком квартале вы на удивление стеснительны, — добавился насмешливый голос Мерлина. — Зайдите ко мне перед отъездом, покажу вам пару приёмов самообороны.
Эггси порадовался, что Мерлин и Артур не могут сейчас видеть, как он краснеет. Они, конечно же, слышали вчерашний разговор и всё знали.
— Приказы не обсуждаются, — вновь заговорил Артур. — Вы забыли?
Эггси скрипнул зубами:
— Можно вопрос, сэр?
— Конечно, Ивейн.
— Почему именно я должен сопровождать Галахада в Харт-холл?
— Доктор Нортон считает, что это может иметь терапевтический эффект. Вчера рядом с вами он даже вспомнил фрагмент своего настоящего прошлого. К завтрашнему дню медицинское оборудование будет готово, и вы сможете выехать.
— Какое ещё медицинское оборудование?
— Ничего сложного, — снова встрял Мерлин. — Даже вы справитесь.

Мерлин позвонил ещё раз поздно вечером, когда Эггси отправился выгуливать ДжейБи перед сном.
— Ивейн, вы просили держать вас в курсе того, что происходит с Галахадом. Думаю, вам будет интересно узнать, что наш агент добрался до той деревни в Аргентине и даже нашёл семью, в доме которых жил Джек Харт.
— Надеюсь, бедняга-агент не зря мотался в эту жопу мира?
— Если вы так справшиваете, был ли у поездки результат, то да, был. Гутре до сих пор живут в том же самом доме, и старшие члены семьи помнят Джека. Он ушёл вечером 16 марта 1953 года и не вернулся.
— Честно говоря, я не назвал бы это результатом, — хмыкнул Эггси. — Что он пропал, мы и так знали.
— Осталось его письмо. Агент сейчас сканирует и высылает нам страницы.
Эггси секунду подумал, а потом спросил:
— А эта семейка, они что, не могли отправить письмо? Почему хранили шестьдесят лет?
— Джек отправил его почтой. Ну, как я понял, как таковой почты там не было, в основном передавали с проезжающими. Того, кто вёз письмо, застали дожди и разлив рек в пампе…
— Где-где?
— На равнине, — пояснил Мерлин. — Конверт размок, и адрес расплылся. Тот парень потом привёз его обратно Гутре, но Джек уже исчез. Они вскрыли конверт, чтобы понять, кому оно было адресовано, но Джек использовал шифр, так что они ничего не поняли. Просто оставили себе на память, потому что письмо казалось загадочным и было запаковано в специальную водонепроницаемую плёнку, какой они никогда раньше не видели.
— И когда его можно будет прочитать?
— Это скажет криптоаналитик. Если Джек использовал какой-то из стандартных шифров «Кингсмен», то всё будет готово к утру.

[Котик]

Вот это клиффхэнгер
Автор, шикарнейшее продолжение!

[moriko_amaya]

Это прекрасно!

[moriko_amaya]

Это прекрасно!

[медная медея]

Такая напряженная глава... Я очень хорошо понимаю Эггзи и мне нравится, что он у вас демонстрирует жизненную реакцию. Не бросается в объятья Гарри, не ведёт себя, как кокетливая школьница, а нервничает и переживает. В первую очередь именно за Гарри, а не за себя. Хочется верить, что всё разрешится в лучшую сторону и Гарри с Эггзи будут счастливы

[silverspoon]

Котик, moriko_amaya, спасибо большое!

Остап Блендер, Эггси не такой гопник, как, наверное, хотелось бы, но я решила, что он должен уже был пообтесаться, но прыгать в объятия все равно не с чего. Насчет будущего пока ничего не обещаю.

[she_rly]

да, тоже хочется отметить вхарактерность и реалистичность поведения Эггзи, и мне это очень нравится. очень интригующе и увлекательно, автор

[медная медея]

Автор-2, дык это меня и радует, что прыгать не с чего))) И что он не прыгает. А то всякое бывало на фесте...

Насчет будущего пока ничего не обещаю.

Если вы поняли мои слова как просьбу о пейринге, то хочу сказать, что вы так здорово описываете линию Дэви и Джека, что лично мне её хватает. У Гарри с Эггзи другая тональность отношений, пока я вообще не могу их шиперить - ситуация не располагает. А вот за Дэви и Джека переживаю, судя по всему, у них была трагичная история.

[silverspoon]

she_rly, спасибо, стараюсь

Остап Блендер,

Если вы поняли мои слова как просьбу о пейринге, то хочу сказать, что вы так здорово описываете линию Дэви и Джека, что лично мне её хватает. У Гарри с Эггзи другая тональность отношений, пока я вообще не могу их шиперить - ситуация не располагает. А вот за Дэви и Джека переживаю, судя по всему, у них была трагичная история.

Про Дэви и Джека будет, но мне не особо интересно про них писать, кажется, что и так всё всем понятно.

Автор 2

[Квазар 3С 273]

Мы изучили все контакты Джека Харта и подозреваем, что он имел в виду Стюарта Мензиса.

У меня есть с ним заметное внешнее сходство. Хотите, покажу фото?

БОЛЬШЕ ОТСЫЛОК, ЕЩЁ БОЛЬШЕ ОТСЫЛОК, как же офигенно

[silverspoon]

Квазар 3С 273, эпоха совпала, Мензис просто сам напрашивался

Автор 2

[silverspoon]

исполнение 2. Часть 4-1

Глава 4

Дисклеймер: Архипелаг Йглм вместе с йглмским языком принадлежит Нилу Стивенсону.

С утра Эггси собрал вещи для поездки в Харт-холл. Он планировал провести там неделю, но вещей было удивительно много: чемодан, чехол с костюмом, сумка с ноутбуком и кое-какими прибамбасами от «Кингсмен», отдельная сумка с миской, игрушками и кормом для ДжейБи. Эггси не был уверен, что сможет купить такой же в Оксфордшире, а псина оказалась на редкость привередливой.
Оставалось только забрать Гарри из мэнора, который как раз находился по пути из Лондона в Харт-холл. По дороге Эггси успел перекинуться парой слов с Мерлином, тот сказал, что письмо Джека пока не расшифровали, потому что найти ночью специалиста по йглмскому языку оказалось сложно.
Эггси поморщился и даже поправил в ухе передатчик, решив, что помешали какие-то помехи:
— Какому языку? Произнесите-ка это ещё раз.
— Йглмскому.
— Вы издеваетесь?
— Я совершенно серьёзно. Язык родственный гэльскому, но гораздо архаичнее и сложнее.
— Теперь понятно, почему у вас получается это выговорить, — Эггси не упустил случая пройтись насчёт шотландского акцента Мерлина. — Но какого хрена Джек Харт писал письма на этом вашем глумском языке?
— Он выучил его во время войны. Вы наверняка слышали, что американцы для передачи сообщений во избежание перехвата использовали язык навахо.
—Да, слышал, — ответил Эггси.
— Мы использовали йглмский язык с теми же целями. Однако Британия хранит свои секреты гораздо надежнее. Так вот, текст на йглмском, плюс Джек пользовался зеркальным письмом, и бумагу немного погрызли какие-то насекомые. Сейчас текст восстановили, он в удобочитаемом виде и уже отослан нашему агенту, который работал с шифровками в годы войны. Сэр Кей не очень-то быстр, так что придётся подождать.
— А вы не можете отдать кому-то другому, кто переведёт побыстрее? Да и вообще, вдруг старичок уже в маразме…
— Информация в этом письме с большой вероятностью касается «Кингсмен», так что нет, не могу.
— Гугл Транслейт? — предложил Эггси. — Слышали про такое?
— Боюсь, что Гугл Транслейт не слышал про йглмский.
Следующим этапом стал инструктаж от доктора Нортон, которая объяснила Эггси, как он должен общаться с Гарри и как пользоваться оборудованием.
— Рядом с вами у Галахада случаются моменты, которые я могу назвать просветлением, — сказала она. — Возможно, они случаются и без вас, но он просто никому не говорит. Такие моменты — когда к нему пробивается его настоящая память — мы должны закрепить. У людей есть для этого естественный механизм: воспоминания, совпавший по времени с выбросом адреналина, въедаются практически намертво. Полагают, это связано со стратегиями выживания, когда человеку нужно было хорошо запомнить потенциально опасные вещи: что нельзя совать руку в огонь, что нельзя брать острое или трогать ядовитый плющ. Мы поставили Гарри помпу, которая впрыскивает в кровь микродозы синтетического аналога адреналина. Ваша задача: как только вы поймёте, что Гарри вспоминает себя настоящего, активировать помпу *.
— И как я это должен сделать? Где она?
— На животе. Мерлин повесит её активацию на быструю клавишу ваших очков. Просто прикасаетесь к дужке рукой, и Гарри впрыскивается разовая доза, она очень небольшая, но всё равно использовать можно не чаще, чем раз в сутки. Адреноблокаторами на случай передозировки мы вас тоже снабдим.
Всё выглядело достаточно просто. Эггси оставалось лишь согласиться.
В Харт-холл они с Гарри ехали в молчании. Эггси вёл машину и следил за дорогой, Гарри не отрываясь смотрел в окно.
Эггси было любопытно узнать, что он думает. Неужели считает, что вот это всё: высотные здания, мосты, машины, поезда — декорации, построенные кем-то с целью свести Джека Харта с ума? Да, Эггси было любопытно, но заговаривать с Гарри он не стал.

Харт-холл в этот день был закрыт для доступа публики, но в тех комнатах, куда пускали посетителей, всё равно стояли бронзовые столбики с натянутыми между ними бархатными шнурами, ограничивающие подход к ценным предметам интерьера.
Встретивший их управляющий отцепил один конец шнура от петли и пропустил Гарри и Эггси к двери в кабинет, куда туристов не пускали. Гарри осмотрел кабинет со спокойным и удовлетворенным видом и отпустил управляющего, сказав, что обедать они будут ровно в час дня.
Прислугу уже уведомили, что хозяин не в себе после травмы головы, и не нужно обращать внимания на небольшие странности. Впрочем, Эггси никаких странностей не замечал: после того, как Гарри сел за обтянутый сукном старинный стол и подписал подготовленные для него счета, особо в них не вникая, они прошлись по первому этажу дома, а потом поднялись на второй — в комнаты. У Эггси были веские основания подозревать, что в обстановке дома ничего не поменялось не то что с пятидесятых годов, а даже с девятнадцатого века, настолько Харт-холл был типично английским. Тошнотворно английским, сказал бы Эггси.
Как и мэнор, Харт-холл напоминал музей, а красные бархатные шнуры это впечатление только усиливали. Дом был красивым, ухоженным и совершенно неживым. Но Гарри, как Эггси выяснил у Персиваля, тут и не жил — приезжал на несколько дней два или три раза в год, и посетителей разрешил пускать в дом не столько по финансовым причинам, сколько для того, чтобы дом не стоял пустым и никому не нужным.
Четыре первых дня Гарри и Эггси ничего не делали: гуляли, скучали, делали пробежку по утрам — два забега по полторы мили с минутным перерывом, всё как у морских пехотинцев, с тем лишь отличием, что на них не было навьючено тридцати двух фунтов снаряжения. Гарри справлялся отлично, и Эггси уже подумывал увеличить дистанцию до двух миль, как на тренировках в «Кингсмен».
Из развлечений была ещё рыбалка — в парке за домом был огромный пруд. Гарри вставал в пять утра и сидел на краю пирса с удочкой до семи или восьми, пока Эггси не приходил звать его на пробежку.
Эггси отчаянно скучал. Это было непривычно: с того самого момента, как он увидел Гарри на крыльце полицейского участка, его жизнь была какой угодно, только не скучной. Он пробовал читать, смотреть телевизор, бродил по парку, даже помогал садовнику убирать опавшие листья, ездил в паб в деревню, но всё, что бы он ни делал, было замотано в плотный серый кокон скуки.
Эггси стоял на краю длинного белого на красных столбах пирса и швырял в воду куски хлеба к радости собравшихся внизу уток и лебедей. Хлеб доставался в основном уткам: они были ловчее, шустрее и внимательнее величественных красавцев-лебедей, и утаскивали куски у тех прямо из-под носа.
Эггси старался бросать хлеб прицельно лебедям, но даже тогда они, случалось, не успевали достаточно быстро согнуть свои грациозные шеи.
— Давай, лови! — прикрикнул Эггси. — Ну что ты за…
— Подыгрываешь лебедям? — спросил Гарри, неслышно подошедший сзади.
— Ага, — Эггси на секунду обернулся на него. — Раньше не видел лебедей на берегу. Выглядят нелепо. Неуклюжие и смешные, не знают, куда деть свою шею.
— В воде смотрятся красиво.
— Хреновы аристократы! — заявил Эггси. — Умеют только красоваться — и то на гладкой поверхности. А посмотреть на них в деле, ни на что не годны. Утки их делают в два счёта. Ты смотри, смотри, что творят!
— Намекаешь на «Кингсмен»?
— Типа того.
— А ты, как я понял, единственная утка в стае лебедей?
— Получается, что так, и то только потому, что я остановил апокалипсис, — усмехнулся Эггси. — Люди вроде меня должны сделать что-то вроде спасения мира, чтобы их начали воспринимать серьёзно, тогда как другим достаточно родиться…
— С серебряной ложечкой в жопе? — вдруг продолжил за него Гарри с напряжённым и серьёзным, совершенно не идущим к фразе лицом.
Эггси резко развернулся к нему и тут же вспомнил про адреналин. Он коснулся дужки очков.
— Ты вспомнил? — спросил он у Гарри, внимательно всматриваясь в его лицо, надеясь заметить какие-нибудь изменения: врач сказал, что адреналин действует почти мгновенно.
Гарри нахмурился и чуть прищурил глаза, будто всматриваясь в детали:
— Мы с тобой сидели за столом… Кажется, это был паб. Да, точно паб. И ты сказал…
Гарри резко замолчал, шумно выдохнул, провёл рукой по лбу и выдохнул снова…
— Действует? — спросил Эггси. — И как оно?
— Ну… — Гарри прижал руку к груди. — Ничего особенного, сердце заколотилось. Бодрит.
— Может, нам в дом вернуться? — на всякий случай спросил Эггси. Ему показалось, что Гарри немного побледнел и зрачки немного расширились.
— Нет, я в порядке, уже проходит. Послушай! Я помню, как сидел напротив тебя за столом, а потом к нам подошли какие-то люди… Их я вижу смутно, но я хорошо помню, что чувствовал тогда сам. Раздражение, злость, чувство потери. Это гложет меня изнутри и хочет найти выход. Агрессия, как у пса на цепи, который сейчас сорвётся. Всё точно как сейчас.
— Хочешь выпустить пар? — подмигнул Эггси.

В Харт-холле не было комнат, которые могли бы сойти за спортивный зал, поэтому им пришлось спускать пар прямо в главном холле: он был большим, и там почти не было мебели. Двери они заперли: прислуге было ни к чему знать об особых умениях хозяина и его гостя.
Эггси с сомнением посмотрел на пол из чередующихся в шахматном порядке чёрных и белых мраморных квадратов: скользко и падать будет больно. С другой стороны, это можно считать тренировкой в условиях, приближенных к боевым.
Эггси снял очки.
— Всегда хотелось узнать, выстою ли я против тебя, — сказал он, заводя руки назад и чуть наклоняясь, чтобы растянуть и размять мышцы на спине. — В тот раз, когда мы пили пиво в баре, а ты потом уделал засранцев Дина, я точно знал, что без шансов. Раздавишь меня, как жучка. Но сейчас… стоит попробовать.

[silverspoon]

Исполнение 2. Часть 4-2

На лице Гарри появилась сосредоточенность, граничащая с отрешенностью:
— Хватит разговоров.
Гарри оказался одним из сильнейших противников, с которыми Эггси доводилось встречаться, даже инструкторы в «Кингсмен» уступали ему.
Если на стороне Эггси были почти акробатические ловкость, гибкость и сила, то на стороне Гарри играли молниеносная быстрота и невероятная точность движений, профессионализм, превратившийся из выучки в рефлексы. Эггси даже подумал, что вряд ли он смог бы одержать верх в первой схватке, если бы Гарри был в своей идеальной форме.
Слизывая стекающий на верхнюю губу пот, Эггси стоял на коленях, но над Гарри — правое колено было упёрто в шею. Если бы это была настоящая схватка и настоящий противник, Эггси достаточно было бы чуть поменять положение тела, чтобы навалиться всем весом и раздавить трахею.Они оба тяжело дышали. Эггси чувствовал, как ходит вверх-вниз придавленный коленом кадык. Ощущать власть над Гарри было щекочуще приятно, опасно и почему-то стыдно. Он почувствовал, что на губах появляется улыбка и он не может её скрыть.
— Дать тебе ещё один шанс? — снисходительно поинтересовался Эггси, убирая ногу.
— Я им воспользуюсь, — пообещал Гарри, поднимаясь на ноги, — не сомневайся.
На этот раз Гарри атаковал чаще и решительнее, как будто бы даже безрассудно, и Эггси, понадеявшийся, что так и есть, поплатился за это: Гарри подловил его, когда он повёлся на якобы дыру в защите, и перекинул через плечо. Эггси грохнулся о мраморный пол, и приложился бы об него лицом, не успей он в последний момент выпрямить одну руку. Рука была сжата в кулак, и костяшки оказались разбиты в кровь.
Эгсси тут же, не разворачиваясь, сделал подсечку ногой. Свалить Гарри на пол не удалось, но и воспользоваться временным преимуществом Эггси ему тоже не дал и быстро вскочил на ноги.
— Ты меня удивил, — произнёс Гарри, когда они снова встали напротив друг друга. — Приятно удивил, я хотел сказать.
— Это несерьёзно. Разминка, — в своей обычной, слега заносчивой манере отмахнулся Эггси от «комплимента».
Гарри без предупреждения ударил его в плечо — вернее, попробовал ударить. Эггси увернулся. Он отпрыгнул в сторону, и, желая покрасоваться, оттолкнулся от стены, чтобы сделать эффектный переворот в воздухе.
Эффектно это выглядело или нет, но Эггси на доли секунды упустил Гарри из виду. За это мгновение тот исчез.
Эггси, сразу принявший стойку, быстро повернул голову вправо… Влево уже не успел, потому что его сбил с ног тяжёлый удар в спину. Чёртов Гарри успел обойти его!
Эггси рухнул на пол, и тут же оказался придавленным к полу, а Гарри уже выкручивал его руку назад.
Сустав и всё плечо разламывало жуткой болью. Эггси стиснул зубы, но не закричал. Он опустил лицо, упершись лбом в холодный пол, и ждал, что сделает Гарри: или отпустит его, или произнесёт очередную сентенцию, а потом отпустит.
— Да, возможно ты не Дэви, — вдруг прошептал Гарри. — Но откуда ты тогда взялся? Из цирка? — добавил он чуть язвительно.
Он слегка ослабил захват, и Эггси теперь было не так больно.
— Дай мне встать! — потребовал он.
— А по-моему, довольно удобно, — Гарри навалился на него сильнее, плотнее. — Ты не находишь?
Эггси попытался скинуть Гарри с себя, но ничего не вышло. Щёки и уши жгло, как огнём: ему было стыдно и за дурацкий прыжок тоже, но не так сильно, как за то, что он оказался прижат к полу и скручен, как цыплёнок перед жаркой… Он почувствовал ровное, как часы, и тёплое дыхание Гарри у себя над ухом, и сердце заколотилось в груди так, словно это ему сейчас вкатили дозу адреналина. Его бросило в пот.
Он задёргался, но от каждого движения оживала ноющая боль в плече, так что он быстро перестал и прошипел:
— Сколько можно?!
— Тебе не надо меня бояться, — мягко сказал Гарри. — Я никогда не сделаю ничего против твоей воли. Это было бы недостойно джентльмена.
Он разжал руку и мгновенно оказался на ногах — и правильно сделал, потому что Эггси вскочил с намерением ударить в ответ. Ударить и бить до последних сил за перенесённое унижение, за заботливый мягкий голос, шепчущий прямо в уши, и за мутное, липкое, похожее на паутину возбуждение…
Гарри, не обращая на Эггси внимания, пошёл к одной из запертых дверей.
Эггси зло посмотрел ему в след. Его бесили эти игры в джентльменов — он знал, что когда было нужно, от манер не оставалось и следа, бесил Гарри с его «не надо бояться», к сожалению, отчасти оправданным: Эггси и правда в тот момент опасался, что Гарри воспользуется ситуацией и сделает нечто из категории недостойных джентльмена поступков, к примеру, начнёт гладить, ощупывать, может, даже коснётся губами шеи. Эггси передёрнуло.
Это было неправильно, но пробегавшая по нервным окончаниям дрожь была наркотически приятной: осознанный риск, последние дюймы перед прыжком в пропасть, страх вместе с нетерпением — то, чем была работа в «Кингсмен». Эггси попробовал стряхнуть это щекочущее ощущение, но оно будто въелось под кожу.
Он поднялся на второй этаж, где находилась его комната, и включил воду в ванной. Как ни был прекрасен Харт-холл снаружи, внутри он точно не был пятизвездочным отелем: вода из гудящих труб сначала текла ледяная, потом просто холодная, потом чуть тёплая — Эггси лез в душ уже на этом этапе, потому ненавидел ждать. И ему ещё повезло, что сейчас было всего лишь начало сентября и мерзнуть приходилось только в душе: по словам управляющего, зимой старая система отопления не справлялась, и в комнатах или стоял собачий холод, или же приходилось постоянно топить камин, который к утру неизбежно остывал, и тогда опять же наступал собачий холод.
Эггси вернулся в комнату. Сидеть возле завывающего крана смысла не было, он по опыту знал, что раньше, чем через три-четыре минуты тёплой воды не дождёшься.
В дверь постучали. Эггси усмехнулся, хлопнулся в кресло, но отвечать не стал. Стук повторился настойчивее. ДжейБи, спавший на подушке Эггси, тявкнул сквозь дрёму, но не проснулся.
— Что тебе надо? — громко спросил Эггси. — Я занят.
— Нам надо поговорить.
— Не о чем нам говорить!
— Пожалуйста… Эггси!
Гарри впервые после потери памяти назвал его так. Эггси словно царапнуло по оголённому нерву: в том, как прозвучало сейчас его имя, не было ничего знакомого; это коротенькое слово из двух слогов произносил другой человек, и он показывал таким образом, что готов пойти на уступки и готов просить. Только вот чего ради? Оба Харта: и Гарри, и его дядя, были людьми, которых непросто заставить поступиться своими принципами; а называть Эггси Дэвидом было для Гарри своего рода делом принципа.
И вот теперь он говорит «Эггси», хотя мог бы обойтись куда как более нейтральным «Ивейн».
— Заходи! — позвал Эггси, поднимаясь с кресла. Сам он прошёл в ванную, чтобы выключить выводивший пронзительные рулады кран.
Когда он вернулся обратно в комнату, то практически упёрся в ждавшего его на пороге Гарри. Тот сделал полшага назад — недостаточно для того, чтобы Эггси мог свободно пройти, и поэтому тот так и остался возле двери:
—Чего ты хотел? — спросил он, немного удивлённо сводя брови.
— Хотел извиниться за то, что сказал недавно. У меня не было намерения унизить тебя…
Эггси закатил глаза и с показной бравадой бросил:
— Забудь… Я не из этих ваших джентльменов. Мою плебейскую гордость не так-то легко задеть.
Гарри опёрся левой рукой о стену как раз возле головы Эггси. Понятно, что это не было настоящей преградой: Эггси легко мог поднырнуть под руку или же просто ударить по ней, но она действовала, как круг из безобидной соли на призрака — Эггси не мог уйти. Гарри его держал.
— Значит, тебя не оскорбит, если я сделаю вот так? — рука Гарри легла Эггси точно между ног.
— Убери свою поганую лапу! — прорычал Эггси, он рванулся в сторону, чтобы отойти или, может быть, ударить: он и сам не знал.
И он бы сделал это — чем бы оно ни было, если бы Гарри в тут же секунду быстро, словно подкошенный, не опустился перед ним на колени.
Эггси ошалело смотрел на него сверху вниз.
Гарри встал на колени, но руку с тонких тренировочных штанов Эггси не убрал. Его пальцы мяли там и гладили, хотя Эггси был готов поклясться, что гладить там было практически нечего: от прикосновений Гарри член не только не встал, а наоборот сжался, словно от холодной воды, под которой ему приходилось мыться в этом долбаном поместье.
— Гарри, прекрати, — с шипящим присвистом проскрежетал он сквозь зубы. — Гарри, я не хочу этого делать, но я тебя ударю.
— Тебе не говорили, что в «Кингсмен» бывают такие задания? — спросил вдруг Гарри, убрав всё же руку.
— Какие? — не понял Эггси, только потом сообразив, что повёлся на простейший трюк с резкой переменой темы.
— Соблазнить, — пояснил Гарри, и его рука, поднырнув под толстовку, коснулась пояса штанов Эггси. — Вызнать что-то через постель… А у тех, за кем мы следим, пристрастия бывают разные.
Гарри потянул штаны вниз. Эггси сам не мог понять, почему он стоит столбом и позволяет всё это. Ему было любопытно; он хотел знать, что будет дальше и каково это. У него было ощущение, что он видит сейчас чудо, но не доброе колдовство феи-крёстной, а злое и опасное волшебство, вроде превращения принца в чудовище. Что-то противоестественное, безумное, страшное и неизведанное. Словно он сам был героем красивой сказки про благородных рыцарей, но жил и действовал только на одной странице, а теперь настало время её перевернуть и узнать, что же там, на обратной стороне.
Когда Гарри сдёрнул штаны к коленям, Эггси задрожал. Воздух в комнате был холодным, и слегка влажная, не остывшая после спарринга кожа тут же пошла мурашками. Гарри усмехнулся и провёл по бедру Эггси горячей, успокаивающей рукой. И это прикосновение почему-то подействовало лучше, чем все предыдущие — Эггси почувствовал, как к паху приливает кровь.
— Ты сказал, что не сделаешь того, чего я не хочу, — это прозвучало так беспомощно, как будто Эггси выкинул белый флаг. Он зажмурился, так стыдно ему стало.
— Тогда скажи мне, что ты этого не хочешь, — предложил Гарри, зажимая наполовину вставший член Эггси в руках и прикасаясь к головке губами.

[silverspoon]

Исполнение 2. Часть 4-3

Эггси молчал. Он не мог отвести глаз от тонкогубого жёсткого рта Гарри возле собственного члена. Ему казалось, его втягивает в горячий водоворот, и головокружение, похоже, было вполне настоящим: его чуть пошатнуло. Он не мог представить, что вот так перед ним будет стоять мужчина, и тем более не мог представить, что это будет Гарри Харт. Готовый ему отсосать Гарри Харт…
Голова наполнилась странным гулким гудением, которое то затихало, то становилось громче в такт биению крови в висках.
— Ты… — наконец выдавил он. — Ты не станешь… Ты бы никогда…
Гарри на секунду поднял лицо вверх, встретившись взглядом с Эггси, а потом наклонился и взял в рот. Эггси дёрнулся так, что ударился затылком о дверной косяк.
Ощущения оказались охрененными. Не то чтобы это стало для Эггси новостью: он вообще считал, что хороший отсос лучше средненького траха, но когда его член оказался во рту Гарри — Гарри, мать его, Харта — у Эггси внутри полыхнуло так, будто он ненароком активировал свою зажигалку. Одна секунда, и всё летит к херам в красном пламени того жгучего оттенка, который видно, если посмотреть на свет сквозь закрытые веки …
Эггси прикрыл глаза и поплыл по этой огненной адской реке, задыхаясь от удовольствия резкого и едкого, как адские муки. Ему было нечеловечески хорошо в горячей тесноте рта Гарри, и столь же нечеловечески плохо…
— Господи, Гарри, — прошептал он, давясь удовольствием и отвращением, — тебе не противно, а? Я даже в душе не был…Гарри провёл языком по ложбинке, идущей вдоль члена, так сильно и вкусно, что Эггси не удержался, подался вперёд вслед за языком, соскользнувшим с головки.
— Я жил в казармах, в окопах… — сказал Гарри, продолжая рукой массировать и сжимать мокрый от слюны член. Он уткнулся лицом в низ живота Эггси, лизнул солёную кожу там, словно пробуя на вкус, и добавил: — В пампе по три дня не вылезал из седла. Думаешь, меня испугает хоть что-то?
Гарри снова взял член Эггси в рот, на пару секунд сжал головку, чуть надавив под ней зубами, потом опять отпустил:
— Ты пахнешь лучше всего на свете, — фраза оборвалась так, что словно Гарри хотел сказать что-то ещё, но не смог удержаться от желания взять в рот весь член, загнать глубоко, почти до самого горла.
Эггси вдруг понял, что медленно раскачивается, подстраиваясь под ритм движений Гарри.
Иногда Гарри замирал, и тогда Эггси хотелось схватить его за волосы и заставить двигаться, натянуть на себя глубже; он даже поднимал руку, но так ни разу не решился коснуться Гарри. Но тот делал паузы редко: сосал сильно, крепко, жадно, без всякого стеснения, с вязкими причмокиваниями и глухими грудными стонами и пугающей голодной страстью…
Эггси окончательно вошёл во вкус — да какая вообще разница, кто тебе сосёт, девка или мужик? — и грубовато толкался в рот Гарри. Толкался всё быстрее и резче, пока не вскрикнул и не выгнулся, кончая в жёсткий и сильный рот, вытягивающий и выпивающий из него всё до капли.
Несколько секунд после оргазма тело Эггси ему как будто не принадлежало…
Гарри смотрел на него и ничего не говорил. Взгляд Эггси с трудом сфокусировался на его лице, на влажном рте и двум порозовевшим от прилива крови складкам, идущим от крыльев носа к уголкам губ. Да, Гарри постарался. Эггси мог совершенно точно сказать, что так ему еще никто не отсасывал. Двенадцать баллов из десяти…
Эггси вспомнились те времена, когда он употреблял наркотики. Минет у Гарри получился настолько крышесносным, что на такое можно было подсесть не хуже. И да, не было никакой разницы, отсасывает тебе баба или мужик, но разница становилась огромной, если это был Гарри Харт. Эггзи чувствовал, что его колотит и буквально размазывает от того, именно от того, что это был Гарри…
Хотя без Джека тут, конечно, не обошлось…
Эггси неловко оттолкнул руками Гарри и начал натягивать штаны. Гарри встал и аккуратно, кончиками пальцев вытер уголки рта.
Молчание показалось Эггси невыносимым, и он, не зная, что сказать пробормотал:
— М-м-м… Спасибо, короче.
Гарри посмотрел на него своим фирменным непроницаемым и ничего не говорящим взглядом и вежливо ответил:
— Тебе спасибо.
Когда он ушёл, Эггси рухнул на кровать, испугав проспавшего всё самое интересное Джей Би. Наступало тошнотворное и виноватое похмелье.
— Блядь, он же развёл меня, как лоха… Мудак!

Ужин этим вечером тянулся бесконечно долго, по крайней мере, так показалось Эггси. За столом они с Гарри молчали.
— Как насчёт виски? — поинтересовался Гарри, когда они встали из-за стола. — Или, может, коньяк?
От предложения выпить коньяк веяло чем-то похоронным, но Эггси подумал, что идея неплоха. Гарри, увидев, что он сомневается, сказал:
— Хочу тебе кое-что сказать, — и на всякий случай добавил: — Это не имеет отношения к сегодняшнему.
В библиотеке Гарри подал Эггси бокал, а сам отошёл назад к бару, словно для того, чтобы держаться на безопасном расстоянии.
— Прости, что всё это приходится выслушивать тебе, — начал он, — но ты кажешься мне… близким человеком, даже если ты не Дэви, и я никогда не встречал тебя раньше. А ты, наверное, считаешь меня сумасшедшим.
Эггси немного виновато пожал плечами: он на самом деле что-то такое думал.
— Наверное, так оно и есть. Понимаешь, я вижу несоответствия, десятки, сотни. Я вижу шрамы на своем теле, которых не было, а след от пули на левой руке сместился на три дюйма в сторону запястья. Вижу, как поменялся Харт-холл, и люди, которые живут в окрестностях. Я смотрю на себя в зеркало и думаю, что я, пусть и выглядел сильно старше своих лет, но всё же не настолько старше. А ты... Ты моложе, чем когда я в последний раз тебя видел.
Рука Эггси с зажатым в ней бокалом замерла на полпути ко рту.
— Так значит, ты всё это время… — Эггси подозрительно прищурился. — Ты всё это время нам мозги парил? Какого хрена, а? — он ткнул в сторону Гарри рукой, чуть не расплескав коньяк.
Гарри покачал головой:
— Нет, я просто пытался и до сих пор пытаюсь сложить кусочки головоломки, найти рациональное объяснение и не могу. Я верю, что из моей памяти стёрлись последние несколько лет, но не в то, что я на самом деле какой-то Гарри, который лишь воображает себя Джеком Хартом. По крайней мере, я хочу в это верить, — Гарри резко развернулся и отошёл к полке, где стояли графинчики с напитками. Он схватил тот же самый, из которого наливал Эггси, но сразу поставил на место. — Только вот мелкие нестыковки всё разрушают. Было у тебя такое: общаешься с человеком, считаешь «своим», он учился в одной с тобой школе, только в другие годы, и знает всех учителей и все шуточки, ты веришь ему — насколько ты вообще можешь кому-либо верить — а потом вы куда-то едете вместе, и ты понимаешь, что он привык водить машину с левым рулём? Это первый камушек. Начинаешь присматриваться и замечаешь новые мелочи, и это уже целая лавина, а этот человек совсем не тот, за кого себя выдаёт. Он ни разу не прокололся по-крупному, но его легенда разрушена. Сейчас происходит то же самое, только я не понимаю, что разрушается. Как будто я всего лишь чья-то легенда.
Гарри всё-таки налил себе коньяка и выпил залпом. Лицо слегка порозовело, как будто ожило.
Эггси прикусил губу: он мог бы снова повторить слова врачей, что Джек Харт — патология, возникшая вследствие травмы, но он чувствовал, что они бессмысленны.
— Мне сказали, что ты отказываешься от лечения, не соглашаешься на гипноз. Прошлый сеанс тебе очень помог. Может, попробуешь?
— Я много думал об этом, — чуть охрипшим голосом произнёс Гарри и пару раз кашлянул. — Я боюсь. Потому что если врачи говорят правду, и до гипноза меня не было, кто знает, что будет потом? — Он потёр глубокую складку на лбу, а потом бровь там, где её вздёргивал и уродовал шрам. — В Аргентине мне рассказывали одну историю. Есть дерево, его называют manzanilla de la muerte, яблоко смерти, настолько ядовитое, что люди даже не садятся в его тени. Не знаю, так ли оно опасно, или это обычное преувеличение, но считается, что тот, кто уснёт под ним, уже не проснётся. Я боюсь не проснуться, Дэви. Я боюсь, что меня — понимаешь, меня! — уже не будет. Вдруг я, и правда, что-то вроде болезни, и меня уже не будет. Я не хочу этого. Я нашёл тебя после стольких лет, и я никому не позволю выкинуть себя из этого мира.
— Никто не знает, что случится, если ты…
— Вот именно! — резко оборвал его Гарри. — Никто не знает, что случится со мной! Может, я исчезну, может, возомню себя ещё кем-нибудь, а может, вспомню наконец, что со мной произошло дальше…
Эггси отпил из своего бокала. Он не был уверен, что то, что произошло с Джеком дальше, сильно ему понравится. Эггси уже несколько дней как переслали расшифровку писем: Джек Харт покончил жизнь самоубийством.

* В реальности используют адреноблокаторы для подавления навязчивых воспоминаний. В «Кингсмен» вполне могли разработать технологию, действующую наоборот.

[uvae_ursi]

Автор, вы просто невыразимо прекрасны!

[neublau]

Автор 2, захватывающий текст.

[Котик]

Автор... автор... *собрала себя по кусочкам* какой же у вас восхитительный текст
И как же хорошо, что он вин — хоть таким способом растянуть удовольствие от его чтения.

[herat]

От, как круто! Не знаю насчет джена, но я хочу в финале розовых сердец и единорогов. Мне жалко Джека

[|_ordik]

Автор вы потрясающий!

[Sad Cypress]

Как же жаль Джека Шикарное продолжение, Автор, спасибо!

[silverspoon]

автор, вы космос.
мне очень нравится эта настойчивость Джека.
з.

[moriko_amaya]

Было очень вкусно! Спасибо!!!

[медная медея]

Очень круто! Волшебное продолжение