[kingsman fest]

8.8. Хартвин. Несмотря на все попытки Эггзи, память Гарри не возвращается. Разобравшись с Поппи, Эггзи бросает агентство, чтобы найти способ снова стать частью жизни Гарри. ХЭ без возвращения воспоминаний. Уползание агентов на усмотрение автора.

@темы: 8 тур, выполнено, Eggsy Unwin, Harry Hart, Harry Hart/Eggsy Unwin

Comments

[silverspoon]

наверно это все же немного не то, чего хотел автор заявки
ошибки и опечатки, без рейтинга, ХЭ не совсем ХЭ
1339 слов

Читать дальше

Исполнение №1
— Прости… — Эгзи смотрит на Харта долгим взглядом, стараясь не выдать своих чувств. Он чувствует чужой страх, практически животный ужас, на руках копошится щенок, которого перепуганный Гарри буквально кинул ему обратно в руки после того, как Эгзи опустил пистолет, и это все… Слишком. Все так «слишком».
У него не получилось. Память Гарри опять осталась в «спящем» режиме, и черное зияющее дуло, стресс, крик — ничего из этого не смогло выдернуть ее из глубин сознания. Перед Эгзи все еще Гарри. Просто Гарри. Не Харт, не Галахад, не убийственно опасный джентльмен. Просто перепуганный насмерть лепидоптеролог, который хочет увидеть маму и свою коллекцию засушенных, убранных под стекло бабочек.
Эгзи тоже ощущает себя такой. Его проткнули, воздух со свистом выходит из легких, распятые крылья-руки болят, пошевелиться невозможно, а осознание отрезает весь остальной мир прозрачной давящей тишиной.
Его так и не вспомнили. И перед ним сейчас нервничает и трясется совершенно незнакомый человек. Мужчина, которого он никогда не знал.
Эгзи натянуто улыбается, прячет пистолет, треплет щенка ласково за мягкими ушками, успокаивая маленькое скулящее существо. В то время, как ему самому хочется скулить. Но, видимо, отныне и навеки роль сильного, роль защитника достается ему одному. Он не имеет больше права быть слабым, ждать, что кто-то решит его проблемы, и что можно спрятаться за кого-то.
— Я не хотел… Конечно, я бы не выстрелил, — он натянуто улыбается и опускает собаку на пол. Та сидит какое-то время у его ног, а после отправляется обнюхивать пол и редкую мебель. – Это все было для того, чтобы вернуть тебе память.
Гарри смотрит на него серьезно: и на какое-то мгновение Эгзи кажется… Всего лишь кажется. Мужчина склоняет голову набок – совсем не так как Гарри, делает глубокий вдох — и опять это новое, незнакомое движение чужого человека — и произносит:
— Хватит уже. Я понимаю: вы все хотите вновь видеть того, кто был вам другом… или кем-то еще.
Эгзи сглатывает. «Кем-то еще» Гарри был ему лишь в самых смелых фантазиях. Каждый раз, когда он собирался намекнуть, рассказать… все срывалось. А теперь… Теперь, кажется уже поздно.
— Но, — продолжает Гарри, — его нет. Больше нет. Я не понимаю, о ком вы говорите, я не… Я не чувствую в себе кого-то, кто мог бы быть шпионом без страха и упрека. Простите. И прекратите.
Эгзи дрожит — где-то глубоко внутри. Трясется весь, но держит себя в руках, и голос звучит почти ровно и плавно:
— Да. Да, конечно. Извини еще раз. То есть… — он прикрывает глаза, переводя дыхание, а после улыбается так доброжелательно и открыто, как только может в данной ситуации. — …извините. Мы ведь не знакомы. Я Гэри. Гэри Анвин.
Он подходит ближе, протягивая руку. Минута промедления, напряжение, скользнувший по фигуре опасливый взгляд, выискивающий пистолет, но рукопожатие все же происходит. Незнакомая, робкая, светлая улыбка расползается по лицу Гарри — такая непривычная, но почему-то все равно кажущаяся родной. Эгзи чувствует, как внутри него что-то бьется со звоном: осколки разлетаются, и сковавшая мышцы тоска уходит, оставляя после себя пустоту.

***

Старый дом смотрит на него ветхими окнами, поросшими плющом. На многие мили вокруг — ни души, а к крыльцу ведет раскатанная дорога без малейшего намека на асфальт или хотя бы гравий. Такое чувство, будто по ней вот-вот проедет старый кабриолет, выпуская клубы дыма, заиграет джазовая музыка из патефона, а из сада выйдут смеющиеся девушки в длинных платьях и шляпках, но нет… Лишь тишина окружает это место, надежно скрывая любые признаки жизни.
Если бы Эгзи не был так уверен в том, что тут кто-то живет, тишина — это живое, хитрое существо — наверняка обманула бы его, но нет.
Где же еще жить будто заново родившемуся Гарри Харту, как не в родовом гнездышке?
Ему надо увидеть Гарри. В очередной раз доказать и показать себе, что Галахада больше нет. Потому что глупое сердце, минуя доводы разума, каждый раз заходится бешеной, необоснованной надеждой: «а вдруг… а если… это все неправда!..».
Поэтому Эгзи стучит в дверь, терпеливо дожидаясь, пока неспешные, мягкие шаги доберутся до входа, и солнечный свет не зальет темный холл, отбиваясь и преломляясь в чуть посидевших с их последней встречи волосах Харта.
— Здравствуй, Гарри, - Эгзи счастливо улыбается. Правда счастливо. И пусть где-то в груди колеблется грусть — он не даст прорваться ей наружу. Потому что он рад видеть Гарри. Пусть и ничего не помнящего, но живого Гарри. А их отношения… То, что могло быть, но так и не состоялось… Что ж. Это можно и пережить.
— Гэри? — мужчина топчется на пороге какое-то время, а после, будто внезапно вспомнив о правилах приличия, поспешно отходит с дороги, впуская гостя в дом.
— Можно? — парень делает несколько несмелых шагов, но поспешных кивок снимает ограничения, и за спиной закрывается дверь, отрезая их от внешнего мира.
— Я заехал проведать тебя, если ты не против, — он ставит небольшой чемодан у старомодной вешалки, и будто невзначай складывает руки за спиной, убирая полы пальто и демонстрируя отсутствие оружия. Впрочем, Гарри это не сильно успокаивает.
Внимательный взгляд мужчины путешествует по лицу Эгзи, вгоняя того в смущение и напоминая старые, лучшие деньки, проведенные в кабинете у Харта, наполненные алкоголем, медленно потягиваемым из бокалов, и неспешными разговорами.
— Это поручение твоих… коллег? — Гарри подозрительно хмурится, и Эгзи только сейчас понимает, что он действительно выглядит как проверяющий, как медбрат, пришедший проверить состояние больного.
— О, нет… Нет, нет, нет! Конечно нет! Я тут по собственному желанию. Мы не следим за тобой, Гарри. Можешь спать спокойно и не беспокоиться об этом. Просто… — Эгзи прикрывает глаза, чувствуя, как изнутри прорывается усталость: моральная и физическая. Золотое кольцо уничтожено, предатели – тоже, но успокоения это принесло сравнительно мало. Потому что Тильда устала бороться с ним и с его расшатанными нервами. Потому что обретение, а после вновь повторная потеря Гарри ударила по нему сильнее, чем могло показаться на первый взгляд. — Просто я соскучился по тебе.
Они смотрят друг на друга какое-то время, а после мелькает между ними нечто, взмахивая своим теплым, искристым хвостом, чтобы затем Эгзи обнаружил себя в несмелых, но теплых объятьях, которые помогают… держаться.
— Я так устал, Гарри.

***

Вся стены этой комнаты увешаны рамками с бабочками. Высокое стрельчатое окно впускает в себя щедрые потоки солнечных лучей, и из-за теплых янтарных квадратов, расплывшихся по старому, скрипучему паркету, создается ощущение, будто теплое желтое море вот-вот хлынет на стены, пробуждая красивых насекомых от вечного сна. Эгзи ходит от бабочки к бабочке, рассматривая красивые, неземные крылья, изогнутые усики и танец пылинок, чувствуя странное умиротворение. Вместо газетных вырезок теперь переливающиеся крылья, и не сказать, что это огорчает его так уж сильно
Потому что интересную историю он может получить точно также, как и раньше.
Гарри сидит за столом, выписывая что-то из справочника. Вместо привычного костюма и выглаженной рубашки на нем поношенная, хоть и чистая футболка, а также мягкие домашние брюки. Такой Гарри непривычен, но, кажется, в любой ипостаси Харт для Эгзи — будто сладкий нектар для самой голодной бабочки.
Он не хочет уезжать отсюда. Старый дом, полный забытых историй и чужих судеб, успокаивает его, позволяя отдохнуть, выспаться, набраться сил и вновь склеить себя так, чтобы швы были минимально заметны. А еще тут есть Гарри. Другой Гарри, но все такой же родной, интересный… любимый.
Нужно восстанавливать «Kingsman», давить на правительство и чиновников, чтобы процесс возвращения жизни в привычное русло прошел как можно более быстро и мягко, но Эгзи хочется эгоистично похерить все на свете. Пожить хоть немного для себя. Он знает, что не сможет так сделать еще как минимум лет пять, но позволяет себе мечтать о подобном.
Эгзи смотрит на мужчину: на то, как внимательно тот вчитывается в мелкий, местами постиравшийся шрифт, как массирует устающий теперь быстрее обычного глаз, как делает пометки в своем блокноте, испещренном быстрыми зарисовками и обрывками фраз, которые Анвин никогда не отважится прочитать, и это все… Это его. Родное. То, что он не сможет бросить. И он будет возвращаться сюда всегда, до конца своей жизни, пока его будут принимать здесь. Просто потому, что иначе нельзя. Иначе он не может.
Гарри хочет отправиться в экспедицию в джунгли Южной Америки, чтобы там продолжать искать своих ненаглядных бабочек, и Эгзи полон решимости поехать с ним.
Потому что… Быть может, с «этим» Гарри — настоящим Гарри? — еще не поздно? Быть может, он еще сможет показать этому человеку, которого он только-только начал узнавать, что он все еще самая редкая бабочка во всем этом гребаном мире?

[silverspoon]

Это так прекрасно Очень тепло и уютно. Пусть это ещё не ХЭ в полном смысле, но уже огромный шаг к нему. И то, что Гарри принял Эггзи, дал ему шанс таким собой; и то, что сам Эггзи принимает такого Гарри и уже не хочет возвращать человека, которого больше нет. Бабочки Хочется заглянуть к ним через несколько лет, когда Кингсмен окончательно восстановится от потерь и переживёт отсутствие Эггзи, когда они с Гарри будут просто колесить по миру, искать этих бабочек, любить друг друга без оглядки на былые надежды и то, чего не вернуть. Но всё равно - фик очень многообещающий и дающий надежду. Спасибо!
автор заявки

[silverspoon]

Это так прекрасно Очень тепло и уютно. Пусть это ещё не ХЭ в полном смысле, но уже огромный шаг к нему. И то, что Гарри принял Эггзи, дал ему шанс таким собой; и то, что сам Эггзи принимает такого Гарри и уже не хочет возвращать человека, которого больше нет. Бабочки Хочется заглянуть к ним через несколько лет, когда Кингсмен окончательно восстановится от потерь и переживёт отсутствие Эггзи, когда они с Гарри будут просто колесить по миру, искать этих бабочек, любить друг друга без оглядки на былые надежды и то, чего не вернуть. Но всё равно - фик очень многообещающий и дающий надежду. Спасибо!
автор заявки

рада, что вам понравилось)
даю гарантию: через пару лет Эгзи и Гарри будут в гостиной с горящим камином рассматривать собственноручно написанный справочник по бабочкам, чтобы через неделю отправиться вновь куда-то далеко далеко за новым прекрасным экземпляром, которой Гарри назовет в честь Эгзи

[miss_woodruff]

Спасибо, это восхитительно

[silverspoon]

Спасибо, это восхитительно

вам спасибо, автору очень приятно

[Arli_n_di]

очень душевно

[Bezumnij zanpakto]

Эх, передавили с пафосом, автор.
Чуть меньше его и фик бы был идеальным.
Спасибо.

[silverspoon]

очень душевно

спасибо)

Эх, передавили с пафосом, автор.
Чуть меньше его и фик бы был идеальным.

что вы подразумеваете под пафосом?

[Bezumnij zanpakto]

Многоточия, повторы, вот это все.
Пафос это не плохо, но желательно поменьше. И фик был бы конфеткой))

[silverspoon]

Многоточия, повторы, вот это все.
Пафос это не плохо, но желательно поменьше. И фик был бы конфеткой))

ясно) я обычно не страдаю таким, но тут прям само так писалось
впредь постараюсь не злоупотреблять спасибо

[Bezumnij zanpakto]

silverspoon, бывает, такая тема, что пафос сам напрашивается
главное, не перебарщивать с ним
в любом случае, спасибо
очень трогательный получился фик, в первой части чуть не разрыдался *шмыг*

[silverspoon]

очень трогательный получился фик, в первой части чуть не разрыдался *шмыг*

не стоит) все у них будет хорошо

[Машшкъ]

прямо мечтала почитать что-нибудь такое с самого фильма, про вынужденный рай в шалаше для этих двоих
спасибо, автор) в том числе и за повторы и многоточия, очень тепло от них

[silverspoon]

Машшкъ, и вас спасибо

[Vigu-san]

спасибо, это замечательно

[silverspoon]

Vigu-san, очень рада, что вам понравилось, спасибо)