Непринятые заявки VI тура

[kingsman fest]

Выполненные (4/20):

9. Хартвин, ER, совместный быт, Гарри заботится о семье Эггзи и т.п. Исполнение №1
10. Колин/Тэрон. Тэрон влюбляется в партнеров по съемкам и ничего не может с собой поделать. Проблема в том, что Колину это как раз не свойственно, но он полюбил Тэрона, сильно. Желательно без ХЭ. Исполнение №1
11. Гарри/Эггзи, кроссовер с Easy Virtue.

Читать дальше

Рокси возвращается в Англию в родовое гнездо с мужем Эггзи - молодым, энегргичным, немного сумасбродным американцем-гонщиком. Гарри - отец Рокси, саркастичный, потерявший вкус к жизни мужчина. Рокси увлекается общением со старыми друзьями и почти что бросает своего мужа, который очевидно не вписывается в чопорное английское общество и мается от скуки. Эггзи находит компанию в лице Гарри, который постепенно заряжается энергией молодости и вновь ощущает себя живым.
P.S. Если впишите в историю сцену с танго, я вас расцелую. Исполнение №1, часть 1 часть 2 Исполнение №2, часть 1 NEW! часть 2 NEW! часть 3 NEW! часть 4 NEW!
18. Кроссовер Kingsman и Совокупность лжи. Эггзи ( или другой агент) приключается в Иордании. Дело с самого начала идет не так как планировалась, связь с организацией потеряна и тут на помощь приходит Хани Салаам.

Читать дальше

Сам Хани вычисляет секретную организацию или его просят разыскать агента-потеряшку на откуп исполнителю. Но за родство Мерлина и Хани, которого по родственному попросили помочь мальчику - Гиннес от благодарного заказчика. Исполнение №1

Невыполненные (16/20):

1. Георг VI (он же альберт, он же колин фёрт в "король говорит"; )/эдвард бриттан (он же тарон эджертон в "воспоминаниях о будущем"; ). во время награждения эдварда военным крестом георгом V в 1916 он знакомится с сыном нынешнего короля, они ровесники.

Читать дальше

альберт через 2 дня отправляется служить на флот, эдвард - в ближайшее время после относительного выздоровления после ранения - обратно в тыл. единственное, что у них есть для общения - два дня. а потом вереница писем, благодаря которым бриттан всё сильнее осознает свою гомосексуальность. он влюбляется в наследника престола, зная, что даже если они и вернутся живыми, не будет ничего, а в худшем случае - трибунал.
эдварда убивает снайпер в 1918. альберт на протяжение всей жизни помнит улыбчивого молодого человека с родинкой на шее.
2. Гарри/Эггзи. У Гарри амнезия, он не помнит последние несколько лет, и Эггзи в том числе. Дайте тонну ангста, медленное восстановление, вспомнит все Гарри или нет, неважно, главное додайте хэ для пары.
3. Гарри/Эггзи. Гарри на задании в приватном мужском клубе, Мерлин в это время выясняет жизненно необходимую для Гарри информацию. Связь не работает, и Эггзи отправляют эту информацию передать. Чтобы никто ничего не заподозрил, Эггзи переодевается в мальчика-танцора и во время lap dance передает Гарри сведения. До этого у них был только обоюдный юст.
4. Феджертон. Колин и Тарон играют в «я никогда не».
5. Гарри/Эггзи. Queer as Folk!АУ
6. Ретеллинг фильма Маmma Mia! Чем больше стёба, тем лучше.
7. Медицинское АУ. Гарри/Эггси. Доктор Харт и его пациент.
8. АУ The little death. Эггзи глухонемой парень, который звонит в студию жестов по скайпу, оператор - Мерлин, проститутка Гарри. Ну или другой расклад.
12. Кингсман и любая мистика. Чем страшнее, тем лучше. Джен или хартвин.
13. Не уползите Гарри.
14. Гарри/Эггзи на песню Машины Времени "Он был старше её".
15. РПС, Фёрт/Эджертон (или односторонний Эджертон/Фёрт), АУ. Тарон Эджертон - нестабильное вещество, комок энергии, космическая сверхматерия, обладающая собственным сознанием.

Читать дальше

Однажды он влюбляется в человека (Фёрт, кнешн) и обретает форму. Он светится как тысяча солнц и не может поддерживать форму стабильной ИЗ-ЗА ВСЕХ ЭТИХ ЧУВСТВ. И питается людскими эмоциями, чтобы поддерживать ее.
16. Хартвин. Гарри убивает обидчика Эггзи. Секс при трупе. NC+
17. Гарри/Эггзи. Кроссовер с Шерлоком ВВС. Эггзи сильно ранят на задании в Лондоне и его не успевают забрать медики Кингсман.

Читать дальше

В карете скорой помощи на место происшествия прибывает Джон Ватсон и спасает Эггзи жизнь. Через несколько дней Гарри Харт прибывает на Бейкер-стрит, чтобы лично поблагодарить его. Шерлок заинтригован и начинает свое расследование личности Харта. За параллельный Джонлок заказчик воздвигнет автору памятник при жизни.
19. Молодые Гарри/Мерлин, становление отношений. Додайте взаимной неприязни, которая перерастает сначала в дружбу, потом в отношения.
20. Колин Фёрт/Тэрон Эджертон. По мотивам этого. Как завязалась переписка по смс и как развивалась дальше.

Обзорам (от 17.04.2015):

11.	Гарри/Эггзи, кроссовер с Easy Virtue.[MORE=Читать дальше]

Рокси возвращается в Англию в родовое гнездо с мужем Эггзи - молодым, энегргичным, немного сумасбродным американцем-гонщиком. Гарри - отец Рокси, саркастичный, потерявший вкус к жизни мужчина. Рокси увлекается общением со старыми друзьями и почти что бросает своего мужа, который очевидно не вписывается в чопорное английское общество и мается от скуки. Эггзи находит компанию в лице Гарри, который постепенно заряжается энергией молодости и вновь ощущает себя живым.

P.S. Если впишите в историю сцену с танго, я вас расцелую.[/MORE] <a href="http://kingsmanfest.diary.ru/p203676324.htm#687313615" target="_blank">Исполнение №1, часть 1</a> <a href="http://kingsmanfest.diary.ru/p203676324.htm?#687536360">часть 2</a> <b><span style="color: #ff0000">NEW!</span></b>

Обзорам (от 24.09.2017):

11.	Гарри/Эггзи, кроссовер с Easy Virtue.[MORE=Читать дальше]
Рокси возвращается в Англию в родовое гнездо с мужем Эггзи - молодым, энегргичным, немного сумасбродным американцем-гонщиком. Гарри - отец Рокси, саркастичный, потерявший вкус к жизни мужчина. Рокси увлекается общением со старыми друзьями и почти что бросает своего мужа, который очевидно не вписывается в чопорное английское общество и мается от скуки. Эггзи находит компанию в лице Гарри, который постепенно заряжается энергией молодости и вновь ощущает себя живым.
P.S. Если впишите в историю сцену с танго, я вас расцелую.[/MORE] <a href="http://kingsmanfest.diary.ru/p203676324.htm?from=60#702399334">Исполнение №2, часть 1</a> <b><span style="color: #ff0000">NEW!</span></b> <a href="http://kingsmanfest.diary.ru/p203676324.htm?from=60#703138853"> часть 2</a> <b><span style="color: #ff0000">NEW!</span></b> <a href="http://kingsmanfest.diary.ru/p203676324.htm?from=90#703901402">часть 3</a> <b><span style="color: #ff0000">NEW!</span></b> <a href="http://kingsmanfest.diary.ru/p203676324.htm?from=90#709436358">часть 4</a> <b><span style="color: #ff0000">NEW!</span></b>

запись создана: 12.04.2015 в 23:00

@темы: 6 тур, внетур

Comments

[Belus-gorri]

Автор 11, обязательно продолжайте. Фильм помню хорошо, и ваш Эггси мается очень канонно.

Насчет континента, в Америке я не была и не в курсе, но для англичан континент это континент, прежде всего Франция, а про себя они говорят остров.

[silverspoon]

silverspoon в 12:12, спасибо большое! может попробую еще что-нибудь написать про этих прекрасных кузенов
автор исполнения заявки 18

[silverspoon]

Что-то я правда не подумала, что можно и с этой стороны подойти))

Я чет не понял, что у них в этом исполнении не сложилось О_о Жена Колина и налаженная жизнь? Но об этом вроде у них речь не шла...

[silverspoon]

silverspoon в 14:42 я очень рада, что вам понравилось спасибо за такую чудесную заявку.

silverspoon в 22:46 обоснуй немного хромает, признаю) но писалось на эмоциях, и уже потом, после выкладки, начала додумывать, что и как можно было бы подправить

автор 10

[silverspoon]

9. Хартвин, ER, совместный быт, Гарри заботится о семье Эггзи и т.п.

Исполнение 1
Автор зацепился за "Гарри заботится о семье Эггзи", а хартвин, ER и совместный быт как-то не вписались и только подразумеваются, извините...


Молли не успела ускользнуть из дома тайком, мать поймала ее у порога. И предсказуемо принялась выедать мозг.
– Куда ты собралась в таком виде? Вся шея голая, ты хочешь простудить горло? Надень шарф!
– Мам, я не буду надевать шарф, мне не холодно!
– Что значит «не холодно», как тебе может быть не холодно, немедленно оденься! Даже если не холодно! Посмотри на себя! Ты ходишь как оборванка!
Страсти накалялись, децибелы в мамином голосе нарастали, она даже сделала попытку надеть на Молли шарф силком.
– Маааамаааа, отстань! Иди лучше прими свою таблетку!
– Да как ты смеешь!
А теперь мама уже чуть не плакала. И Молли было ее жалко, в конце концов она не виновата, что ее жизнь сложилась так печально и она живет на прозаке. Но сколько ж можно тиранить взрослую дочь! Неужели в шестнадцать лет человек не может сам сообразить, надевать ли ему шарф? Молли не собиралась сдаваться, и все кончилось бы очередным безобразным скандалом.
Но как раз в этот момент появились Эггзи и дядя Гарри, и Молли была спасена, хоть и не без потерь. Дядя Гарри просто взял ее за плечо жесткими пальцами, намотал ей на шею этот чертов шарф и вытолкнул за дверь. Он всегда так. Не вступает в споры и пререкания, просто делает то, что считает нужным, сопротивляться бесполезно.
Конечно, Молли сняла шарф и сунула подмышку, как только завернула за угол. Хотелось обернуться и высунуть язык, но это уж было бы ребячество.
К тому же на дядю Гарри такие вещи никогда не действовали. Он совершенно непробиваемый тип, всегда был такой, сколько Молли себя помнит.
Однажды, когда она была еще совсем маленькая и глупая, разозлилась на него из-за какой-то детской ерунды и крикнула:
– Ты старый пидарас!
Эггзи тогда чуть в обморок не хлопнулся. А он только улыбнулся, да еще так весело, что у нее от злости в глазах потемнело. Она-то хотела его оскорбить, а он только посмеялся над глупой девчонкой. Потом она, конечно, только порадовалась, что дядя Гарри необидчивый, хватило ей и того, что Эггзи дулся на нее несколько дней.
Потому что без дяди Гарри она бы просто пропала.
Вообще-то больше всех людей на свете она любит Эггзи, она за него любого зубами загрызет. Но Эггзи очень уж ее опекает, как будто она малое дитя, его бы воля – до сих пор везде водил бы ее за ручку.
Как он взбесился, когда она в восемь лет пришла из школы с подбитым глазом! Синяк Молли получила в честной драке, но Эггзи вопил, что ноги выдернет тому, кто это сделал, и потом ходил ругаться в школу. Зато дядя Гарри только покачал головой и показал, как правильно сложить кулак и куда лучше бить. Для Молли это было удивительное открытие: оказывается, можно не просто лупить как попало, тут целая наука. И именно поэтому она потом стала заниматься дзюдо, просто потому что ей понравилось.
И когда она думала, что с ней случилась самая большая беда в ее жизни, она пришла именно к дяде Гарри, хотя вообще-то в таких случаях предполагается, что девушки идут к маме. Но к маме она не пошла бы ни за что, мама принялась бы рыдать и кричать, что она же предупреждала, а Молли и без того было хреново. Она пошла к дяде Гарри и рассказала ему все прямо в дверях, трясясь от нервов так, что зубы стучали. Он молча выслушал ее, взял за руку, дошел вместе с ней до ближайшей аптеки и купил тест. И отправил ее в туалет, самый дурацкий туалет в мире, похожий на запасник музея естественной истории. А потом тест лежал на салфетке посреди стола, Молли ждала, когда пройдут положенные пять минут, время тянулось невыносимо долго, и ее тошнило от волнения.
Дядя Гарри сидел за столом и спокойно читал газету. Когда время вышло, посмотрел на часы и постучал по столу пальцем. Она сорвалась с места. Одна полоска, одна, уф, слава богу!.. Она тогда просто разревелась от облегчения, дядя Гарри протянул ей носовой платок. И больше никогда, ни словом ни намеком, не напоминал об этом случае.
***
Молли держала путь в Брикстон, двадцать минут на метро, одна пересадка, еще десять минут до пустыря, гдесобирается компания, которую мама называет «водишься со всякой шпаной». Вообще-то и Эггзи тоже так называет. Молли в ответ на такое раньше огрызалась: «Мой отец вообще был уголовник!» Это действовало безотказно. И мама, и Эггзи, и учителя в школе сразу терялись и не находили что ответить, Молли использовала это заклинание направо и налево.
Об отце она знала, что он был преступник и бил маму, а потом сгинул в тюрьме, а сама помнила очень мало, в ее памяти сохранилось только что-то большое и жуткое, что-то с грохотом падало, мама кричала, и нужно было сидеть тихо-тихо, не дышать, не выдавать жизни, чтобы ее не нашли. Ей хотелось бы забыть об этом навсегда, но она не могла сделать вид, будто у нее никогда не было никакого отца. Отец был частью ее жизни, частью ее самой, и избавиться от этого было никак нельзя.
На дяде Гарри заклинание не сработало. Однажды он сделал ей замечание:
– Молли, бывают ситуации, когда сквернословие неуместно.
И Молли фыркнула:
– Подумаешь, я вообще дочь уголовника!
Он ответил как ни в чем не бывало, с привычным занудством:
– Я в курсе, Молли. Это ничего не меняет. Бывают ситуации, когда сквернословие неуместно.
И от этой простой фразы Молли вдруг стало легче дышать. Как будто что-то тяжелое лежало все это время у нее на груди и давило, а она и не замечала, а теперь вдруг исчезло. Темная ее часть вдруг потеряла над ней власть, потому что вот – дядя Гарри знает о ней, и это ничего не меняет, оно есть, но это нестрашно и неважно. Все связанное с отцом стало прошлым, можно больше не вспоминать и не оглядываться на это, Молли свободна и может выбрать свой путь сама.
***
Промозглый ветер гонял по пустырю мусор. Стайка ребят сбилась в кучку, ежилась на ветру, те у кого был капюшон, натянули его поглубже на уши.
Молли с тоской слушала бесконечный нудный рассказ Шэрон о гадском Кевине, у которого на уме только пиво и секс, и вот опять его видели с какой-то девицей. Подвиги Кевина не отличались разнообразием и повторялись из недели в неделю, а на предложения послать его подальше и жить спокойно Шэрон почему-то страшно обижалась. Молли было скучно.
Непросто признать, что давняя подруга, с которой они еще куличики в песочнице вместе лепили, стала совсем не интересна. Однако это было так. Молли жалела, что не осталась дома. Эггзи быстро успокоил бы маму, он это умеет, и сейчас можно было бы не мерзнуть тут, а смотреть вместе с Эггзи и дядей Гарри какой-нибудь древний фильм из тех, что они оба любят. Попробовать стянуть стакан виски у дяди Гарри и не преуспеть. Попробовать стянуть стакан виски у Эггзи и получить щелбан. Посмеяться вместе с дядей Гарри над очередной кошмарной футболкой Эггзи. Доделать работу по информатике, зря, что ли, она так мучилась, чтобы попасть на спецкурс. Брали только тех, у кого получалась достаточно высокая оценка за предыдущий триместр, а она на проходной балл не дотягивала. Дядя Гарри нашел ей репетитора, вредного старого хрыча, у которого за месяц она научилась большему, чем за все время в школе. Лысина этого репетитора потом снилась ей в кошмарах, но на спецкурс она попала. Уж она-то точно не портнихой станет, когда закончит школу.
Молли резко встала и пошла прочь.
– Эй, Молл, ты куда?
Кто-то язвительно бросил:
– Да пусть валит, больно много о себе стала воображать!
Молли шла вперед, не оборачиваясь.
У первой попавшейся витрины она остановилась и надела шарф. Так намного теплее, да и выглядит получше, чем торчащая из-под куртки голая шея.
Когда она добралась до дома, уже начинало темнеть. Магазинчик рядом с домом закрывался. С недавних пор там подрабатывал новый студент, он как раз вытаскивал на улицу мешки с мусором, узнал Молли и улыбнулся ей. Очки, мягкая волнистая челка, ямочка на подбородке. Молли прошла мимо него, гордо задрав нос, пусть не воображает, что она обратила на него внимание.
***
У Эггзи в очках пискнул маячок.
– О, Молли идет домой, наконец-то. Вот что с ней делать, а? Бродит черт те где, черт те с кем, кто знает, во что она может влипнуть. Что случись – и я ничего не смогу сделать.
Гарри со вздохом откинул голову на спинку дивана и прикрыл глаза.
– Оставь девочку в покое, Эггзи, она может за себя постоять. Пусть бродит. Важно, чтобы она возвращалась.

[Алура]

Автор

9. Хартвин, ER, совместный быт, Гарри заботится о семье Эггзи и т.п.

Да вы... я не знаю, слов у меня нет, какой вы замечательный!

– Ты старый пидарас!Эггзи тогда чуть в обморок не хлопнулся. А он только улыбнулся, да еще так весело, что у нее от злости в глазах потемнело.

Да для него же это комплимент был!)

Зато дядя Гарри только покачал головой и показал, как правильно сложить кулак и куда лучше бить.

В этот момен я испытала к вам ни с чем несравнимое восхищение, честно, эта ситуация стоит у меня перед глазами - и мне офигенно хорошо от этого

И когда она думала, что с ней случилась самая большая беда в ее жизни, она пришла именно к дяде Гарри

ааааыыыы *___*

– Я в курсе, Молли. Это ничего не меняет. Бывают ситуации, когда сквернословие неуместно.

Элементарно, Ватсон.(с)

Лысина этого репетитора потом снилась ей в кошмарах, но на спецкурс она попала.

Рыдала просто

С недавних пор там подрабатывал новый студент, он как раз вытаскивал на улицу мешки с мусором, узнал Молли и улыбнулся ей. Очки, мягкая волнистая челка, ямочка на подбородке. Молли прошла мимо него, гордо задрав нос, пусть не воображает, что она обратила на него внимание.

Очень ждала прямо такого конца
Вы мне сделали очень хорошо, и я хочу носить вас на руках

Очень нравится, что Молли не вся такая милая-хорошая-принцесса, а вся из себя с характером
"Слышь, ты чё такая дерзкая, а?" (с) XD

[silverspoon]

На словах

Дядя Гарри нашел ей репетитора, вредного старого хрыча

я подумал: "Стопудово Мерлин" и - бинго! Мерлин - старый хрыч, омг

Автор, за что вы так с Мишель?

[Mr.Poher]

Вааау, автор 9, очень, очень понравился рассказ
То что все от лица Молли, только интересней! Этот момент, когда она надела шарф!
Гарри чудесен, спасибо Вам!

[silverspoon]

Автор 11, это отлично! Пожалуйста, пишите дальше, этот кроссовер обязательно должен существовать!
Я очень жду продолжения и люблю вас за то, что вы взялись за эту заявку

[silverspoon]

Алура, Спасибо вам, рада, что вы оценили Молли!

silverspoon 20:13, Мерлин - старый хрыч, омг девочке 16 лет, она так видит!)))
Мишель мне очень жалко, но жизнь-то у нее и впрямь была тяжелая, есть от чего съехать в затяжную депрессию. Но у нее наверняка самый лучший психотерапевт, и она выкарабкается.

Mr.Poher, Спасибо! Мне очень хотелось, чтобы Гарри получился чудесным даже с точки зрения непростого подростка.

автор 9

[Котик]

Молли резко встала и пошла прочь.

Автор, спасибо большое за такой шикарный текст Он очень цельный и красивый. Каждая фраза выверена и рассказывает об очень многом. Персонажи — невероятно вхарактерные. Очень рада за Молли. И кто знает: вдруг в будущем одному старому хрычу понадобится ассистентка в небольшом портном магазинчике

[Котик]

18. Кроссовер Kingsman и Совокупность лжи.

спасибо! очень крутое исполнение

[Kyokka Suigetsu]

18. Кроссовер Kingsman и Совокупность лжи.

Какая прелесть.

полностью поддерживаю!
Дорогой Автор, Я ВАС ЛЮБЛЮ!!!

Автор 9, очень интересная история! Жаль что так мало ввпечатлений об отношениях Гарри и Эггзи от лица Молли.

[silverspoon]

Котик, Kyokka Suigetsu, спасибо вам большое, вы котики
автор 18

[silverspoon]

Котик, Спасибо, вы делаете мне очень хорошо!

Finkay, Спасибо! Отношения, к сожалению, не хотели тут быть в явном виде, и я не рискнула пихать их силком.

автор 9

[silverspoon]

Автор 9, вы прекрасны
Насчет репетитора – тоже сразу про Мерлина подумал, как и анон выше Вредный старый хрыч, оу-йеее )))

[silverspoon]

silverspoon 21.55, Спасибо! Вредный старый хрыч, оу-йеее ))) Надеюсь, Мерлин нас не читает!)))

[silverspoon]

Автор 9, вы круты!

[Taske]

9. Хартвин, ER, совместный быт, Гарри заботится о семье Эггзи и т.п.

Ааа! Только думала о том, чтобы что-то такое о ком-то из родни Эггзи почитать и на тебе — вы! Гору печенюшек и три чая

[silverspoon]

silverspoon 23.16, Taske, спасибо!

автор 9

[Eleniel]

Автор одиннадцатой заявки, вы прекрасны, как рассвет! Очень люблю фильм, влюблен в Ферта, обожаю вас за это исполнение. Пожалуйста, допишите и выложите где-нибудь, чтобы можно было унести в цитатник целиком моя вас любить! :

[silverspoon]

Фест умер уже полгода как, но я все равно принесу, очистки совести ради.

11. Гарри/Эггзи, кроссовер с Easy Virtue.
Рокси возвращается в Англию в родовое гнездо с мужем Эггзи - молодым, энергичным, немного сумасбродным американцем-гонщиком. Гарри - отец Рокси, саркастичный, потерявший вкус к жизни мужчина. Рокси увлекается общением со старыми друзьями и почти что бросает своего мужа, который очевидно не вписывается в чопорное английское общество и мается от скуки. Эггзи находит компанию в лице Гарри, который постепенно заряжается энергией молодости и вновь ощущает себя живым.

У автора в голове какой-то свой фильм с блекджеком и шлюхами, поэтому получилось не совсем по заявке, есть некоторые (возможно, достаточно сильные) отхождения, хотя основная канва сюжета сохранена. И еще я немного сильно увлекаюсь английской литературой и совсем сильно - описаниями, поэтому сегодня для вас: многобукаф о природе, вставки английской и другой литературы к месту и не к месту, странные люди, хворые диалоги. все для вас, ребят, и извиняюсь перед заказчиком за перевранное все.
хотя перед кем я распинаюсь, тут все равно никого нет.
в общем, наслаждайтесь.

Исполнение 2, часть 1/?

Нью-Йорк заливает огнями. Нью-Йорк заливает электрическим светом, и деньгами, и надрывным джазом. Город в ночи дышит, словно больной чахоткой, ароматом цветов с роскошных вилл и запахом нелегального бренди из подпольных спикизи. И посреди этой заполошной искрящейся фантасмагории они - дети новой эпохи: молодые люди, бледные тени самих себя, так и не вернувшиеся с войны, и юные девушки, словно спустившиеся с картин Густава Климта, такие же обнаженные, и усыпанные золотом, и порочно-неживые. Нынче модно говорить о гибели мира, на усталость от жизни, которая еще даже не начиналась, списывать свою отравленную вялость, быть "многоопытными и разочарованными", как скажет совсем скоро прелестная двадцатилетняя старушка на страницах пишущегося в этот самый момент романа Фицджеральда, и они "идут из небытия в небытие" и разбрасывают вокруг шелестящие листопады денег, как будто это может заполнить пожирающую пустоту внутри. "Имморализм", говорят они, "декаданс", и умирают каждую ночь в сияющих домах Лонг-Айленда, обрывая общественные устои также резко и яростно, как и подолы собственных юбок пару лет назад.
Эггзи и Рокси кружатся в безумной кутерьме, сияют улыбками и пьяными глазами среди отглаженных фраков и шелковых платьев, качаются на мягких волнах незаконного алкоголя и страусиных перьев. Они, как и все, отчаянно стремятся ухватить за хвост жизнь, даже не думающую никуда убегать, рассуждают о политике с девочками-флепперами и курят сигары на заднем сиденье чужого кабриолета. Если люди на какой-нибудь десяток лет их постарше, лет за тридцать, за сорок - потерянное поколение, думает Эггзи, то они - поколение, которое никто и не находил.
Они с Рокси перескакивают с одной разгульной виллы на другую, не давая себе права на отдых, не давая себе времени на размышления, гоняют с сумасшедшей скоростью по побережью, чуть переходя за опасную грань, когда машина может напрочь увязнуть в мокром песке, так что Рокси безумно смеется в свистящий в ушах ветер, и участвуют в танцевальных марафонах. Один раз они даже занимают там третье место; Эггзи вынослив, он мог бы побороться и дальше, еще немного поиграть в сумасбродного Дон Кихота в этой пляске со смертью, но Рокси задыхается сквозь улыбку, падая на стул, и Эггзи опускается рядом прямо на пол и обнимает руками ее устало вытянутые ноги, так что задравшаяся юбка обнажает коленки - никто не обращает внимания. В конце концов, все они здесь - отчаянные беглецы от дряхлой морали Старого Света.
Они захлебываются свободой и собственным отчаянием, проводят знак равно между борьбой на финансовой бирже и борьбой за жизнь, и однажды, когда вокруг все пьянеет и взрывается фейерверками, Эггзи смеется и делает ей предложение, и Рокси смеется в ответ и говорит "да". Они играют свадьбу тут же, торопясь, не давая себе времени оглянуться, не давая себе времени задуматься, и свидетель Эггзи пьян еще до начала церемонии, а подружка невесты, кажется, даже не утруждает себя переодеванием после бурной ночи. Это не имеет значения, ничего не имеет значения, вчера была война и завтра будет тоже, и они живут в этой паузе сегодняшним днем и не хотят доживать до утра. Они, теперь уже мистер и миссис, остаются в Нью-Йорке еще ненадолго, отправляются в свадебное путешествие по неспящему побережью, путаясь в ворохе чужих рук и ярко-алым накрашенных губ, поздравляющих и желающих счастья в новой, совместной жизни, и совсем ничего не меняется, кроме того, что теперь их друзья имеют формальный повод вливать в себя все то, что они раньше вливали безо всякой причины.
А потом они уезжают к ласковому морю, туда, куда вообще тянет всю золотую ревущую молодежь, в солнечную Италию, в тихие прибрежные городки, в дряхлую влекущую античность. Они встают поздно за полдень и долго нежатся в кровати, утопая в белоснежных простынях и занавесях, вздымающихся на соленом ветру, завтракают - и сразу же обедают - в маленькой кафешке под их балконом, где соседние столики каждый день, как и все предыдущие и последующие двадцать лет, занимают улыбчивые и раздобревшие от хорошей жизни итальянцы, почитывающие последние новости вместо аперитива, и в воздухе витает цветочный запах прекрасно настоянных вин. Или вообще не спускаются, заказывают обед прямо туда, на увитый виноградом балкончик, а потом Эггзи сидит, развалившись, на длинной тахте и обнимает Рокси за талию, усыпая ленивыми поцелуями ее плечи так же, как она усыпает игривыми барашками бесконечную синеву холста.
Это продолжается долго и, кажется, один миг, Эггзи теряется вне времени и утопает в теплом золотистом песке, когда в полосе прибоя они проводят долгие итальянские закаты, намалеванные, должно быть, над их головой руками старых итальянских мастеров, они смеются и играются, как дети, и перекатывают на языке смешливое барбера, будто их и вправду сейчас могут за уши вытащить из отцовского погреба, и Эггзи кажется, что это никогда не закончится, когда однажды после полудня Рокси садится перед ним, берет его руки в свои и говорит, что им пора.
- Я уже почти два месяца замужем, а до сих пор не познакомила тебя с отцом. И ведь я хотела пересидеть межсезонье в тишине, поработать над картинами, ты помнишь. Да и вообще, я так давно не видела дом и папу, что...
Эггзи кладет пальцы ей на рот, чувствует подушечками, как тот расползается в робкую улыбку, а потом мажет большим пальцем по нижней губе и переводит ладонь ей на щеку, к которой Рокси тут же начинает тихо ластиться.
- Зачем ты оправдываешься? - также улыбаясь, спрашивает Эггзи. - Там будет весело?
- Нет, что ты. Это же старая добрая восточная Англия. Туманы, охота, воспоминания о том, какие раньше были хорошие короли, по вечерам у камина... Да там по радио до сих передают пасторальные песенки, написанные в позапрошлом столетии, и я сейчас даже не шучу. Скука смертная, и никаких машин, одни лишь лошади - ты просто с ума сойдешь.
- Так чего же мы ждем? - восхищенно восклицает Эггзи. - Отлично, поехали!
И откидывается назад, когда Рокси, смеясь, толкает его плечи и седлает бедра. Они мчатся стремительно и без остановок, смеются в просторных купе железом ревущих поездов и в салоне собственного форда, с нагретых итальянских мостовых непримиримо врываются прямо в серые туманы и пыльные традиции старой Англии, но Лондон, кажется, и не собирается отдавать реверанс собственным устоям и привычкам - встречает их тем же безумием. По улицам Лондона гуляет сумасшедший кот, и проезжая сквозь город с ним наперегонки, Эггзи и Рокси с головой окунаются в вечную спешку, и гудящие клаксоны, и короткие юбки. Но стоит проехать Челмсфорд, двигаясь вглубь Эссекса, как кто-то будто включает проектор в кинозале. Эггзи почти физически ощущает, как сгущаются вокруг лежащих на руле ладоней несуществующие по летней жаре туманы, обволакивая их ленивой дремотой, как года отматываются назад, пропуская мифически-утонченную элегантность эдвардианских лет, прямо в пуританскую закрытость викторианской эпохи.
Август переваливает за середину, и в вязком янтарном воздухе яркими искорками вспыхивают былинки, перелетающие на белоснежных зонтиках семена, стеклянные крылья стрекоз. Никакой музыки, никакой беготни, никаких отчаянно-надрывных попыток урвать как можно больше и отдать как можно меньше. Тихо тянет травой и застоявшейся водой, и единственным напоминанием о бурлящей жизнью в каких-то двух часах езды столице становятся шелестящие кроны деревьев, отливающие на солнце золотом монет. Они проезжают мимо небольшого, но опрятного особняка, и ветер доносит до Эггзи чуть пощелкивающие от старости граммофона звуки простенькой кадрили, бывшей в моде, когда о фокстроте еще даже никто не слышал. Эггзи подавляет в себе желание откинуться на спинку сидения и усмехнуться, закрыв глаза. Вместо этого он смотрит на Рокси, и хотя на первый взгляд она выглядит спокойно и даже чуть утомленно-расслабленно, Эггзи видит, как улыбка все ярче проявляется у нее на губах, как огнем радостного узнавания загораются глаза, и в конце концов она уже не может сдержать себя, подается вперед, стараясь углядеть все и сразу, напряженно цепляется пальчиками за край двери.
Уже видя издалека поместье, достаточно точно совпадающее с красочными описаниями Рокси, Эггзи все же останавливается на развилке и неуверенно кивает на него головой.
- Нам туда?
- Да, - улыбается Рокси.
- Выглядит... впечатляюще.
- Я же говорила - мрачный особняк с темными окнами и кучей привидений по шкафам.
- Даже так? Тогда, боюсь, там будет даже скучнее, чем ты рассказывала, ведь главное привидение - призрак очаровательной невинной девчушки - я уже забрал с собой.
Эггзи втапливает педаль газа в пол, трогается с места рывком и утягивает Рокси в быстрый, но жесткий поцелуй, совершенно не следя за дорогой, - и как бы она не вскрикивала испуганно и не била его потом неожиданно сильной ладонью в плечо, Эггзи знает - ее сильно заводит такая рискованность.

[silverspoon]

Грейсфелд-Холл встречает их сонной тишиной и цветущими палисадниками по бокам от парадного входа. Особняк, особенно на фоне последнего и оттого буйного и самоопустошительного летнего цветения, выглядит действительно несколько мрачновато, но не без какой-то неуловимой, очаровывающей элегантности, и Эггзи ловит себя на мысли, что в высоких и темных окнах-фонарях, закрытых тяжелыми портьерами, и вправду хочется увидеть чью-нибудь фосфоресцирующую тень. Здание выглядит внушительно: такое еще ощутимо средневековое, отчаянно тяготеющее к готике несмотря на явные попытки архитектора с нею порвать, раскрывшее навстречу путникам два темных трехэтажных крыла, оканчивающиеся округлыми башенками. Пожалуй, слишком внушительно даже для лорда, думает Эггзи, и начинает перерывать собственную память, вспоминая, что там Рокси рассказывала о своих предках и о фамильном гнезде. Темно-зеленая, почти изумрудная стена плюща, увивающая старинную кладку до самой крыши, впрочем, скрадывает общее мрачное и отдающее плесенью старины впечатление, превращая дом не в темный остов, но в некое устрашающее, но в общем-то дружелюбное чудовище, мирно дремлющее на солнцепеке. Интересно, как же этот особняк будет выглядеть зимой, когда плющ растеряет все свои листья и превратится в иссохшие тенета огромного голодного паука?
Эггзи заставляет себя отвести взгляд от грозно нависающих стен и переводит его на каскад чуть позеленевших от плесени мраморных ступеней - длинная, внушительная лестница всему дому под стать, и Эггзи смотрит на нее с заставляющим неметь живот предвкушением, хотя сам не знает, чего ждет. Вернее сказать, он знает, чего не ждет точно: отчаянно завитой и затянутой в корсет, одетой еще по моде королевы Виктории миссис Харт, осыпающей дочурку бесконечными поцелуями, будто несмышленое дитя, и смотрящую на Эггзи с непередаваемой смесью отвращения и удивления тому, как такое существо вообще могло случиться на ее мраморных ступенях, по которым когда-то ходили вассалы самого короля. Роксану не ждет достопочтенная матрона в окружении выводка детишек помладше: она говорила, что ее матушка умерла при родах, успев только подарить жизнь ребенку и наследницу роду Хартов. Рокси никогда не знала матери, потому что Гарри Харт так никогда больше и не женился, и вся ее семья - она сама да отец. Человек, по ее словам, очень интересный и неординарный, но, видимо, в этой неординарности есть и некий мрачный оттенок, раз Роксана уехала из дома четыре года назад, а вернуться решила только сейчас, будучи уже замужней женщиной, которую под алтарь вел один из их общих друзей. Да, Эггзи определенно ждет встречи с мистером Хартом.
И мистер Харт не разочаровывает его ожиданий. Эггзи видит его, медленно, с достоинством, которое дает лишь наследственная голубизна крови и серебряная ложечка пониже спины, не дающая ее хоть сколько-нибудь согнуть, спускающимся по гладким ступеням. Спокойный, представительный мужчина чуть за пятьдесят с обманчиво мягкими чертами лицами и цепким взглядом. Одет он, - и вот тут Эггзи уже готов одобрительно присвистнуть, - в идеально сидящий темно-синий костюм-тройку самого последнего кроя, нет, правда, Эггзи не шутит, как будто его и вправду пять минут назад доставили прямиком из искрящегося шиком Парижа, с лоснящихся подиумов, где прямо сейчас Коко Шанель придумывает свое маленькое черное платье.
Эггзи всматривается в его лицо, с оттенком даже некоторого вызова встречая жесткий внимательный взгляд, пытается найти в нем следы досады, или неудовольствия, или еще какой-нибудь эмоции из тех, что потомственные аристократы последовательно заучивают перед зеркалом с младых лет - и видит лишь нейтральное благожелательное спокойствие хозяина дома.
Ну что ж, в любом случае, он сам не собирается изображать из себя прижизненный памятник самому себе, даже несмотря на стоящий, и вроде бы как обязывающий, перед ним пример - особенно несмотря на стоящий перед ним пример, - поэтому Эггзи почти что выскакивает из машины с солнечной улыбкой и в два больших шага оказывается по другую сторону, открывая перед Рокси дверь. Он тянет жену на себя, когда она подает ему руку, и притягивает за талию вплотную к себе - Рокси улыбается в ответ с тихим смехом и ласково пожимает ему плечо, прежде чем обернуться. Эггзи вновь поднимает взгляд на мистера Харта - и вновь ничего. Точнее, все то же благожелательное спокойствие.
- Папа! - восклицает Рокси звенящим от радости голосом, кидаясь отцу на шею. - Я так скучала по тебе!
- Как и я, - мраморная статуя отмирает и приобнимает дочь. Со своего места Эггзи видит, как мистер Харт чуть отклоняется назад, рассматривая Роксану и изучая изменения, произошедшие с родным ребенком за четыре года.
- А ты совсем не изменился, - Рокси берет лицо отца в ладони, в свою очередь рассматривая его, и даже чуть поворачивает его вбок, чтобы солнечные лучи падали лучше. - Ты ведь поделишься со мной секретом, как обманывать время?
- Тебе это не нужно, моя дорогая.
Рокси смотрит на него еще пару секунд с нежной улыбкой, так и не отнимая ладоней от гладко выбритых щек, а потом отскакивает назад и берет вежливо молчащего Эггзи под локоть.
- Познакомься, папа, это мой муж - Эггзи. То есть...
- Гэри Анвин, - заканчивает за нее Эггзи, протягивая ладонь. Рукопожатие у мистера Харта оказывается безукоризненно вежливое и очень, очень крепкое.
- Очень приятно познакомиться, Гэри.
- Но лучше все-таки Эггзи.
Мистер Харт смотрит на него, приподнимая бровь, и по губам у него проскальзывает мягкая усмешка.
- Приятно познакомиться, Эггзи, - говорит он после секундной заминки, и Эггзи возвращает ему улыбку. - Едва ли старушка Англия может чем-то удивить выходца из Вашей страны, тем более, в нынешнее время - и все же надеюсь, что Вам это место придется по душе. Чувствуйте себя как дома.
Он, по идее, и так уже дома, думает Эггзи. Или это намек?..
- Как прошла поездка? - спрашивает тем временем мистер Харт, вновь беря Рокси по локоть и поднимаясь вверх по лестнице.
- Замечательно. Ты был прав, папа, Италия в это время года просто восхитительна.
- Рад слышать. Надеюсь, обратный путь прошел не хуже. Отдыхайте, Лоуренс проводит Вас в вашу комнату.
Лоуренс, молчаливый мужчина с довольно таки отталкивающей внешностью, все это время мрачно стоявший у хозяина за плечом и не проронивший ни слова, все также молча берет в руки их чемоданы и поднимается вверх по одной из двух огромных винтовых лестниц - левой, - дождавшись, когда Эггзи и Рокси последуют за ним.

Комната, кстати, тоже оказывается огромной. Эггзи заходит и с интересом осматривает несколько старомодную и тяжеловесную, но элегантную мебель, плотные шторы на окне, широкую двуспальную кровать с балдахином, перехваченным у столбиков золотыми завязками. С темно-зеленых стен на него в ответ смотрят увлеченные охотой юноши и воздушные девчушки в пасторальных пейзажах времен рококо. От мебели, может быть, или от задернутых штор, комната, также как и весь особняк, начинает довлеть и внушать неуютное, хоть и приятно щекочущее, оживление, как будто хочется прямо сейчас начать искать палочки, чтобы свить теплое гнездо и спрятаться от все этой непроглядной хмури; но, впрочем, оказывается довольно просторной и светлой, стоит только открыть длинное, почти во всю стену, окно.
Эггзи с размаху падает на вышитое серебряным узором покрывало.
- Я думал, нас поселят в твоей старой девичьей комнате, - лениво тянет он, закладывая руки за голову и наблюдая, как Рокси мечется по комнате, перебигая от чемодана к чемодану.
- Во-первых, она куда меньше этой. Во-вторых, она уже несколько не подходит мне по статусу, не находишь?
- Жаль. А то, знаешь ли, хотелось узнать, о чем ты мечтала подростком, как представляла будущего мужа. Наверняка ведь есть потайной дневник за какой-нибудь портьерой. А вдруг я совершенно не подхожу под описанные параметры, и нам придется завтра же спешно развестись? Или мне нечего искать?
- Не знаю, - лукаво отвечает Рокси, склоняясь и целуя его в нос. - Но ты все же попробуй. Если, конечно, сможешь отыскать мою детскую.
Эггзи подрывается, клацая зубами с тихим рыком, и Рокси со смехом отскакивает от него.
- А где комната твоего отца?
- В другой половине.
Как вежливо и предусмотрительно отселить их в конец другого крыла.
- Есть хочу, - замечает Эггзи в потолок пару минут - и чертыханий со стороны ищущей один из своих платков Рокси - спустя.
- Я тоже. Сейчас уже должны позвонить к ужину.
- Будет очень неловко?
- Не думаю. Папа, может, и выглядит букой, но он куда милее, чем кажется. И, во всяком случае, слишком вежлив, чтобы портить другим людям аппетит. Ну, или эгоистичен, тут как посмотреть, потому как напряженная обстановка за столом мешает всем, в том числе и ему самому, а папа ценит комфорт, - говорит Рокси, присаживаясь рядом, и добавляет после секундного раздумия, переплетая их пальцы и поглаживая проступающие под кожей костяшки. - Не бойся, он тебе понравится.
- Ну, если ты обещаешь, - мягко улыбается ей Эггзи в ответ.

[silverspoon]

- Итак, Эггзи, значит, вы победили на спортивных гонках в Монако? - учтиво произносит мистер Харт, когда две разобранные сумки и одно переодевание спустя они оказываются за щедро накрытым столом в обеденной зале, и Лоуренс разливает им вино по бокалам. Бордовые обои комнаты, отдает должное Эггзи, не давят, но даже наоборот вызывают в памяти вид среднепрожаренного стейка с темно-красной сердцевиной и пробуждают аппетит. - По словам Роксаны, Вы подаете большие надежды.
- Он обогнал ближайшего претендента почти на шесть секунд, - Роксана улыбается в свой бокал. - Газеты писали, что это просто фантастический результат.
- Поздравляю. И сколько Вам заплатили?
На секунду Эггзи даже опешивает от прямолинейности и неуместности вопроса. Даже если мистер Харт теперь его тесть, он все равно знает его не больше двух часов - слишком мало даже по американским меркам, чтобы спрашивать подобное. Он смотрит в лицо своему новоявленному родственнику, но тот все также безукоризненно, расслабленно вежлив, и только в глазах, темных от падающей на мистера Харта тени (на столе перед ним лежит широкий прямоугольник света и слепит глаза) Эггзи ловит лукавые искорки, похожие на томно перевивающихся в омуте чертей.
- Хватило на поездку до отеля, компанию счастливых за меня друзей, объявившихся сразу после первых выпусков газет, и фетровую шляпку, - отвечает он с беспечной и наглой ухмылкой. В конце концов, он не собирается пасовать в этой игре, какой бы она не была.
- Достойно. Но Вам стоит быть осторожнее.
- С друзьями? Или Вы про номер пять на том восхитительном Роллс-Ройсе, что так очаровательно размазало по ограждению при вылете с трассы?
- Если бы гонщики боялись скорости, все эти соревнования не имели бы никакого смысла, не правда ли? - мистер Харт мягко, почти покладисто улыбается. - Нет. Но современные американки и так уже выторговали себе право самим выбирать себе президентов, и день, когда они проедут по улицам Монте-Карло и выбьют победу из Ваших рук, кокетливо взмахнув амазонкой на прощание, остается лишь вопросом времени.
- Если это сделает моя очаровательная жена, то я совсем, совсем не буду против. Боюсь, мне вообще придется постараться, чтобы только не проиграть ей так уж сильно.
Рокси смеется и улыбается довольно, кладя ладонь ему на руку, и вновь кинув взгляд на мистера Харта, Эггзи видит, как еле заметная одобрительная улыбка трогает его губы.
Он просит Лоуренса налить ему еще вина. Недурное вино, отмечает Эггзи, смотря, как переливается кровью христовой и красными водами Нила карминовая жидкость на просвет. Он выпил уже почти два бокала, а голова все такая же легкая, и ощутимо-вязкая сладость с горчинкой приятно оседает на языке. Марго, кажется?.. Эггзи спрашивает у мистера Харта.
- Прекрасное вино, - говорит он. - Мои комплименты Вашему вкусу.
Мистер Харт смотрит на него неожиданно цепким и уже не таким расслабленным взглядом прищуренных глаз.
- Вы совершенно правы - марго. Благодарю.
Мистер Харт чуть склоняет голову в знак признательности, а Рокси, покачивающая своим бокалом с чуть отстраненным видом, чуть поворачивается к нему и улыбается в знак того, что все просто отлично.
- Роксана писала мне из Нью-Йорка, но у Вас явно явно не восточный акцент. Да и не западный, кажется, тоже? Откуда Вы, Эггзи? - спрашивает мистер Харт ровно в ту минуту, когда установившаяся тишина уже грозится стать неловкой.
- Не тот и не другой, верно. Я вообще не бывал на морском побережье Америки до совершеннолетия, хоть и вырос у самой воды. Я из Чикаго, это средняя Америка.
- И каков Чикаго на вид?
Эггзи вспоминает Чикаго своего детства. Огни, отражающиеся в вялых водах Мичигана, бледных длинноволосых девушек, статно покачивающихся у лодок на корме, теплый ветер, колышущий их эфемерные эдвардианские платья, делающие их похожими на наяд, только что вышедших из лениво накатывающих на берег волн, и общее ощущение темной, порочной тайны, прячущейся где-то в плохо освещенных переулках, так что город был вечно как будто пьяный. Чикаго был похож на персонажа из классического английского романа, он был - юноша, загадочный и окутанный темным мистическим ореолом, носящий свой порок и сдерживающий его внутри до поры до времени, и этот порок осенял его черты некой пугающей, притягательной красотой. И Эггзи вспоминает Чикаго, встретивший его в двадцать первом, когда в волосах он еще чувствовал промозглый ветер Западного побережья, - Чикаго, гремящий на всю Америку гангстерскими перестрелками, и ночными шоу с до неприлия высоко задранными девичьими ножками, и спикизи, где полицейские перепивали мафиози на спор. Он вспоминает звуки выстрелов по ночам и пьяных девушек в переулках, с голыми руками и юбками, короткими настолько, что оттуда почти выглядывали коленки - младших сестренок тех самых нимф, которые какие-то семь-десять лет назад пересекали Мичиган. Чикаго раньше был похож на молодого пленительного юношу, сиятельного и восхищающего, а теперь превратился в его собственный портрет, старый и заплесневелый, покрытый язвами порока и болезней. Как они вообще пришли к этому? Как они позволили этому случиться, этой вакханалии жизнепрожигательства - и этой войне? Такое ощущение, что мир, только отошедший от бомбардировок и взрывов, стремительно и с наслаждением, с музыкой и подсветкой катится в пропасть, и Эггзи пересаживается на спортивные машины, чтобы не отставать от авангарда.
- Милый, скучный городок, - наконец отмерев, говорит он против воли глухим голосом. - И люди все душевные и добрые. Буквально каждый не преминет угостить Вас либо стаканом бренди, либо пулей в лоб.
- Действительно, - отвечает мистер Харт, чуть приподнимая брови, - просто мертвецки скучный город. Неудивительно, что Вы перебрались в Нью-Йорк.
- А Вы неплохо разбираетесь в разновидностях американского акцента, мистер Харт. Это Ваш личный талант или он входит в негласный список приличествующих любому английскому джентльмену знаний и манер?
- Боюсь, скоро подобное умение действительно может понадобиться каждому джентльмену в этих краях, - говорит мистер Харт, не отвечая, в общем-то, на вопрос, - так как моя дочь, кажется, обещает положить начало моде молодым англичанкам привозить американских гонщиков себе в мужья.
- Что ж, Старому Свету не повредит вливание свежей крови, пока тромбы дряхлых стереотипов и предупреждений совсем не закупорили ей ток.
- Крови, а не бензина и жажды наживы, которая у иных американцев течет вместо крови по венам.
- Не думаю, что Америка может научить чему-то новому в плане наживы благородную Англию, столь милосердно продающую свободу за опий.
Так они и разговаривают весь вечер, рискуя перейти опасную грань и каждый раз останавливаясь у самого края. Ситуация немного нервирует, даже несмотря на приятно щекочущий под ложечкой адреналин и наслаждение от подостренной беседы; не очень-то хочется в первый же день ссориться с отцом своей молодой жены, да к тому же еще и хозяином дома. Не то чтобы Эггзи тут на птичьих правах, но все же - как-то неловко. Пока наконец Эггзи не понимает - мистер Харт откровенно наслаждается происходящим, ему нравится балансировать на грани, доводить разговор до опасного градуса - и тут же сводить все на нет, и все время танцевать на ножах, как та бедная андерсоновская русалочка. Не так уж он прост, как кажется, думает Эггзи, хотя кому он врет, омут чертей тут издалека видно, смотреть долго нельзя - утопнешь; да и не испытывает мистер Харт к нему никакой неприязни, как стоило бы ожидать. В конце концов, Рокси ведь писала ему еще до свадьбы, что выходит замуж, он мог бы разразиться гневной тирадой, сам приехать в Нью-Йорк, сорвать церемонию. Вместо этого мистер Харт лишь написал в ответ очень вежливое, пусть и короткое, письмо, в котором выразил надежду, что Роксана познакомит его со своим избранником хоть когда-нибудь.
Мистер Харт был... Эггзи не знал, каким он был, пытался и не мог подобрать слова, которое бы вмещало бы в себя столько разных понятий: "и странный", и "интересный", и "непонятный", и "даже опасный" - внутренним чутьем на краешке сознания. Это он и попытался донести до Рокси, когда чуть пошатываясь, хотя голова была все такая же легкая, - замечательное, ну просто восхитительное вино, и ведь он выпил всего три бокала, - заходил вместе с ней в выделенную им спальню.
- Твой отец, он такой... - начал Эггзи, опять, как и днем, валясь на кровать, и замолк, не в силах подобрать слова.
- Своеобразный? - пришла на помощь Рокси, присаживаясь рядом. По губам ее скользнула мягкая, но неожиданно грустная улыбка. - Да, я знаю. Я же говорила, он тебе понравится.
Эггзи вновь задумался, какие отношения связывают этих двоих, оглядел со стороны эту маленькую и кажущуюся любому печальной от своей неполности семью из отца и дочери. Эггзи все время считал, что четыре года назад Рокси фактически сбежала в университет от не по-хорошему своеобразного, тяжелого отца, хоть и не знал, в чем именно это своеобразие проявлялось, - а у нее самой никогда не спрашивал, чтобы не бередить ненароком, - но теперь, видя, с какой нежностью и теплотой Рокси встречает отца и как легко ей в его обществе, он начал сомневаться: так уж ли мистер Харт виноват в том, что она сбежала? Да и сбежала ли вообще?
- А у твоего отца острый язык, - сказал Эггзи вместо этого.
- И ты ему ответил взаимностью, что, впрочем, папе только по душе. Я думаю, вы подружитесь.
- Посмотрим. В любом случае, все прошло не так уж и плохо. Но вечер ведь еще совсем не окончен? - заговорщически ухмыляется Эггзи, утягивая ее за собой.
В конце концов, нужно же оправдать их ссылку на другой конец особняка.

[silverspoon]

- Заплутали, Эггзи? - говорит ему мистер Харт, когда Эггзи натыкается на него в одном из коридоров задней галереи особняка на верхнем этаже, выходящей окнами на длинный и ухоженный, залитый августовским солнцем сад и темнеющий вдали неровной каймой зубчатых елей лес. Он стоит перед одним из стрельчатых окон, скрестив руки на груди и отстраненно смотря на сад, и золотистые лучи ложатся на его ровно вытянутую фигуру так же идеально, как сидящий на нем костюм.
Мистер Харт явно не желал быть прерванным незванным обществом, но выглядит все таким же благожелательно-вежливым и понимает, что забрести сюда Эггзи мог, и вправду только откровенно потерявшись.
- В Вашем доме легко потеряться, мистер Харт, - улыбается Эггзи, вставая рядом с ним и с интересом оглядывая открывающийся из окна вид: подметенные гравиевые дорожки, нежно роняющие лепестки пионы и розы и яркие пятна георгинов, тихо покачивающие ветвями вязы, которые зимой будут протягивать к окну черные скрюченные пальцы. - Такое ощущение, будто его специально построили, чтобы замаривать невинных гостей голодом во всех этих бесчисленных переходах.
- А что если так? Откуда Вам знать, для чего строился Грейсфелд-Холл и кем были его прежние хозяева?
Эггзи поднимает взгляд и видит хитринку, залегшую в лучистых морщинках вокруг чужих глаз.
- В любом случае, мне куда больше стоит опасаться нынешних.
- А у Вас хорошо наточен язык, Эггзи, - слышит Эггзи в ответ и с удивленным почти смехом слышит в этой фразе отголоски собственных вчерашних слов.
- Сложно даже представить, насколько острее он станет, если я и дальше буду скрещивать его с Вашим.
Мистер Харт легко кивает головой в знак признательности за ответный комплимент, и если Эггзи и кажется тень улыбки, проскользнувшаяся по лицу напротив, то черти в чужих глазах определенно заинтересованно поднимают головы.
- А не считая этой небольшой неприятности, как Вам Грейсфелд-Холл?
- Если не потеряюсь окончательно - выше всяких похвал.
- Думаю, у Вас будет еще много времени, чтобы освоиться и выучить каждый уголок. Как долго Вы с Роксаной планируете здесь оставаться?
- Разве Рокси Вам не сказала?
- А сами Вы не в курсе? - мистер Харт хитро улыбается уголками губ. Для истинно английского джентельмена, к тому же еще и хозяина такого огромного поместья со всеми его землями, у него оказывается неожиданно живое и подвижное лицо. Эггзи старается не всматриваться так уж откровенно и - да, он чуть-чуть восхищен.
- До начала сезона. Рокси хотела поработать в тишине и уединении, подправить старые картины, нарисовать что-нибудь новое. А мой агент успеет до весны найти нам подходящую квартиру в Нью-Йорке.
- Едва ли она найдет что-нибудь новое в пейзажах, сотню раз зарисованных ею с детства. Впрочем, теперь ей есть чьим свежим взглядом заново осмотреть привычные картины.
- Боюсь, я не очень подхожу на эту роль, я и кисти-то ни разу в руках не держал.
- Мы оба с Вами знаем, что Роксана - очень умная девушка и всегда отдает себе отчет в своих действиях - и в выборе мужа в том числе.
Эггзи не находит, что ответить, да это, видимо, и не нужно, поэтому он вновь поворачивается к окну. На какое-то время повисает если не уютная, то в общем и не раздражающая тишина.
- Два раза направо и вниз по лестнице, - вновь слышит он низкий голос мистера Харта сбоку, а потом тот проходит дальше по коридору и скрывается за поворотом.
Когда пару секунд спустя Эггзи, не давая себе времени одуматься, разворачивается и идет за ним - в обратную от указанного направления сторону, - он натыкается на очередной длинный и узкий коридор с множеством потемневших от старости дверей по бокам - и совершенно пустой.
Что за черт? - думает Эггзи. Да и где вообще находятся комнаты мистера Харта - кажется, как раз в этом крыле? Может, он живет где-нибудь в запертой тяжелым засовом каморке под крышей, и вправду заморенный голодом милыми родственничками, и веселья ради является Эггзи? Но Эггзи не милая проливающая слезы девушка, да и миндального дерева в саду не видать.
Коридор тем временем все также невозможно и удручающе пуст. Как будто мистер Харт действительно растворился в воздухе или прошел сквозь стену.
Не так уж тут и скучно, улыбается Эггзи сам себе, поворачивая направо, как ему и сказали; наоборот, с каждым днем все веселее, он бы даже сказал - все чудесатее и чудесатее.

[RinShi]

Ох, это так круто, что я хочу проду! Автор 11-2 может будет еще прода?)

[silverspoon]

RinShi, да хоть сейчас хд я просто думала, тут уже никого нет.
сейчас все будет, ловите)

[silverspoon]

11. Гарри/Эггзи, кроссовер с Easy Virtue.

Исполнение 2, часть 2/?

Спустя два дня после их приезда у них собираются гости. Начинается все утром, когда одна за другой, практически одновременно, с соответствующими записками о желании "прийти сегодня вечером на часок попить чаю в тесной теплой компании" к ним прибегают служанки от "мисс Морклей и мисс Хеттерс, сэр". Девицы семнадцати и восемнадцати лет из небольших соседствующих имений неподалеку от них, любезно поясняет Лоуренс недоуменно обернувшемуся к нему Эггзи. Мистер Харт, спускавшийся в этот момент к завтраку и наблюдавший всю картину с лестницы, кривит губы в презрительной улыбке, велит накрыть стол в большой зале и отправляет Лоуренса в город за продуктами, говоря, что это было лишь вежливое объявление о нападении, и к вечеру к ним нагрянут все близко и даже не очень живущие семейства.
- Ладно, они хотя бы дали нам фору, - говорит Рокси, комкая записки в руках, - могли бы прийти в тот же вечер и даже не постесняться.
- Нам стоит их за это поблагодарить?
- Нет, они же просто не знали. Откуда им было знать, если я молчала, отец молчал, да и слуги в доме тоже знают молчанию цену, - Рокси ухмыляется.
Эггзи хочется спросить, почему же она никому не сказала о своем возвращении. Испытывает ли она неуверенность... или стеснение? Эггзи молчит, позволяя Рокси разобраться самой - в конце концов, это ее родной дом и ее знакомые.
Вечером ожидаемо начинается хаос. Машины - старые, первые еще форды - медленно подъезжают к крыльцу, но их не так уж много, вообще-то, по пальцам одной руки сосчитать можно - все живут не так уж и далеко и в приятный летний вечер не отказывают себе в прогулке. Первыми врываются в окружении собственного смеха те самые девицы с записками, мисс Хэттерс и мисс Морклей - они оказываются жутко шумными, болтливыми и не отлипающими друг от друга девушками, совсем юными еще, настолько похожими, что легко сошли бы за сестер, но это оттого, наверное, что им обеим с первого взгляда хочется выплеснуть шампанское, что разносят по зале на подносах, в лицо - чтобы подостыли. Особенно второй, Морклей, у которой на лбу написано, что она с радостью влезет в грязное исподнее, лишь бы выведать не менее грязную тайну.
- ...не приедет. Его отец сказал, что он уехал то ли в Испанию, то ли в Исландию, - доносится до слуха Эггзи, когда эта самая Морклей - Молли - хватает Рокси за локоть и наклоняет к себе, произнося слова с таким видом, будто извиняется, не забывая при этом хихикать.
- Это меня не касается. Я замужняя женщина, а ты, кажется, пытаешься позволить себе слишком много, - одергивает ее Рокси, и у Молли даже хватает воспитанности, чтобы изобразить на лице какую-то видимость пристыженности и отойти обратно к подружке. Эггзи посылает жене вопросительный взгляд, готовый прийти на помощь, но Рокси отвечает лишь ободрительной улыбкой, отрицательно качнув головой, и он вновь смотрит на гостей.
Общество вокруг него едва ли можно назвать пестрым. Местные кумушки, матери достопочтимых семейств, с одинаковым выражением любезного интереса и скуки на лице, некоторые - с выводком детишек рядом, отличающиеся лишь фасоном причесок и расцветкой шалей на их плечах, рассредоточиваются по зале небольшими группками. Здесь не так уж много молодых лиц, отмечает про себя Эггзи, и уж тем более совсем нет парней, всего два, не считая его самого, равно как и мужчин. Впрочем, в этом нет ничего удивительного - все мужчины Европы сейчас собрались вместе в долинах Рейна и горах Италии и удобряют собой колосящиеся над ними цветы. Да и вообще почти нет их сверстников, не считая тех самых парней, лишь одна девушка, только вошедшая и раздающаяся вежливые поклоны на входе, подходит им по возрасту, в остальном из молодежи - только стайка вечно хихикающих девиц от шестнадцати до восемнадцати. И только эти девицы могут похвастаться следованием моде, пусть даже их слишком блестящие платья и слишком яркие губы и отдают сельской наивностью - на их фоне Рокси в своем оливковом платье с мягко покачивающими фестонами и переливающейся драпировкой на плечах, облитая светом Лонг-Айленда, выглядит Вифлеемской звездой, самолично сошедшей в хлев. Впрочем, двадцать четвертый - год, когда старшее поколение устает стоять в стороне от вакханалии, на которую им в свое время не хватило духу, но о которой они втайне мечтают до сих пор, пусть даже по ночам начинает разбивать подагра и мучает мигрень, и которую так беззастенчиво и бесстыдно творят сейчас их дети; так что пусть юбки у дам так же длинны, как и десять лет назад, декольте у уже давно не молодой миссис Хэттерс по глубине своей достойно самых громкошумящих клубов Нового Орлеана.
И все это зарафинированное, десятилетиями скучающее в своем вакууме общество жадно наблюдает за каждым шагом Эггзи. Еще бы, их собственные кости уже давно блестят как начищенное столовое серебро от обоюдной перемывки, и все слухи и пересуды, доставаемые из шкафчика и тщательно протираемые перед завтраком вместе с тарелками, уже давно заговорены до дыр. Почтенные миссис смотрят на него брезгливо и горделиво, совсем чуть-чуть, приличия ради, пытаясь это скрыть, и Эггзи отвечает им самыми наглыми из своих ухмылок, так что они оскорбленно поджимают иссохшие раньше времени губы, а их дочки провожают его почти влюбленными глазами.
- Руфус, Дигби, это мой муж - Эггзи. Эггзи - Руфус и Дигби, - с улыбкой представляет его Роксана тем самым парням, их ровесникам, запримеченным Эггзи ранее.
- Эгги? - коверкает его имя один из них - Дигби - с разухабистой ухмылкой.
- Эггзи, - ухмыляется он в ответ и пожимает его руку так, что тот сдавленно охает, и усмешка теперь крепится к нему очень тонкими ниточками.
- А это Амелия, она очень славная, не обижай ее, - шутливо говорит Рокси, подводя его к девушке, наконец вырвавшейся из заслона общих знакомых на входе, и Эггзи наклоняется и целует ей руку.
Амелия смотрит на него в ответ черными глазами на бледном лице, и столь же черные короткие волосы лежат двумя аккуратно загнутыми прядями у нее на скулах. Она красива какой-то томной, но отталкивающей, неживой красотой, бледная и тонкая, будто рыба. Такой бы русалкой быть, думает Эггзи, лежать утопленницей на берегу реки, а как только добрый путник подойдет к ней, чтобы помочь - утянуть его на дно.
Эггзи чувствует себя несколько потерянно среди всех этих людей. Этому месту далеко до шалых и безумных вечеров на виллах Нью-Йорка, где все друг другу приятели, и все друг другу - никто, и где так легко затеряться в кутящей толпе. В этой зале все действительно близкие знакомые, связанные за века разной дальности кровными узами, и он, безусловно, кажется здесь лишним, выпирающим, инородным. Но он не одинок - Рокси тоже чувствует себя неуютно. Она не показывает вида, но Эггзи уже слишком к ней привык, он видит это в потирании указательного пальца о большой, в частом заправлении прядки за ухо. Слишком много времени прошло, хочется думать, что ее знакомые изменились слишком сильно, разъехались старые подружки, девочки, которых она видела еще угловатыми подростками, выросли в самостоятельных девушек, сменились новости, в конце концов, так что она уже с трудом может поддержать разговор - но это не так. Нет, здесь никогда ничего не меняется, здесь все такое же, как было десять, двадцать, тридцать лет назад, те же люди и те же разговоры; изменилась сама Рокси, теперь она сама - такое же потерянное, оторванное дитя, как и Эггзи, теперь она принадлежит Америке, гуляющему Восточному побережью, этому новому поколению, вечно пьяному и вечно безумному, отравленному собственной молодостью, и отчаянием, и войной. И они стоят вдвоем в лихорадочном блеске поколения джаза и дорогих машин, вдвоем против всех, и когда Эггзи в очередной раз чувствует ее тонкие пальцы на свое локте, он надевает на лицо одну из самых очаровательных своих улыбок, берет ее за руку и идет спасать от гостей. Монте-Карло, да. Да что вы, так, на прогулку вышел. Шестьдесят миль в час - нереально? Ну, я же говорю - на прогулку вышел. Эггзи смеется, и Эггзи сияет, Эггзи мил и обходителен, и все вокруг смотрят на него со смесью отчуждения и восхищения перед созданием новой эпохи, которое они не могут побороть, во взгляде, и Рокси излучает гордость всем своим телом.
Но весь вечер Эггзи не может отделаться от какого-то неприятного, гнетущего ощущения. Это довлеющее, тяжелое присутствие некоего лишнего, не пришедшего человека, которого все знают и которого все ждут. Эггзи ощущает это в полных намеков кивках головы и переглядываниях, в перешептываниях и тычках локтей, во взглядах, что все, как один, направлены на него и еще больше - на Рокси. Так что он смотрит на гостей таким же настороженным взглядом, спрятанным за дежурной улыбкой, как и они на него, и поводит плечами, стремясь сбросить это ощущение.

[silverspoon]

Впрочем, кое-что отвлекает его внимание куда больше. В противовес чьему-то незримому гнетущему присутствию - недостаток; что-то постоянно свербит на линии зрения и стремится упасть ему в глаза. Он ходит по зале, развлекая гостей и галантно участвуя в ничего не значащих и совершенно пустых беседах, единственная цель которых - вызнать о нем как можно больше, и такими пустыми их делают промахи мимо цели, и осматривает помещение, пытаясь понять, что же именно его отвлекает. И потом - да, вот оно. Хозяина дома нет среди гостей. Эггзи не заботился особо его местонахождением - все это время он думал, что мистер Харт где-то здесь, пропускает бокал чего-нибудь покрепче, чем шампанское, за разговор со старым знакомым в углу, оставив знакомство Эггзи с местным обществом его жене, или отдает распоряжения прислуге, или учтиво подает комплименты вместе с рукой дамам на лестнице у входа. И только сейчас, обнаружив, что нигде, даже в самом темном уголке комнаты, его нет, Эггзи осознает, что все это время искал его глазами. А Рокси весь вечер порхала по зале, облагораживая своим секундным присутствием каждую из маленьких группок, рассредоточенных в пространстве, не столько заново здороваясь со всеми старыми знакомыми, сколько прилежно исполняя роль хозяйки дома. И судя по тому, как уверенно и вольготно чувствует она себя в этой роли, управлять подобными вечерами ей доводится далеко не в первый раз.
- Как поживает Ваш дорогой родитель, милая Роксана? - слышит Эггзи звенящий от довольства собственным величием голос какого-то лоснящегося мужчины лет за сорок, мистера Нордона или Гормана, что-то в этом роде, когда подходит к Рокси и мягко обнимает ее за талию.
- Выше всяких похвал, благодарим за беспокойство. Он передает Вам свои наилучшие пожелания, мистер Норман.
- Конечно же наилучшие, кто бы сомневался, - саркастически улыбается он в ответ. - Как и всегда, старый затворник, - смеется он слишком искусным на взгляд Эггзи смехом и поворачивается обратно к собеседнику, а Рокси уже тянет его, Эггзи, в другую часть залы. Теперь, стоит ему начать обращать внимание, все оставшееся время до него периодически доносится имя мистера Харта в перешептываниях и оживленных разговорах, когда Рокси нет рядом.
До конца вечера Гарри Харт так и не спускается к гостям.

Тихий звук удара мягко раскатывается по тяжелой дубовой поверхности, когда Эггзи стучит в дверь.
- Войдите, - слышит он голос мистера Харта, приглушенный дверью, и нажимает на резную ручку.
Кабинет мистера Харта находится в правом краю первого этажа, чуть дальше обеденной комнаты, где они собираются все вместе во время трапезы в окружении бордовых обоев, и по идее должен выходить окнами, - как догадывается Эггзи, хоть и не может этого видеть, - в сад, который они уже наблюдали недавно с верхней галереи. Комната убрана так же, как и весь дом - изысканно, но как-то тяжеловесно, слишком старинно и немножко громоздко. С темно-зеленых стен - вообще ко всему в этом доме можно добавить приставку "темно", как будто его хозяева не очень-то ладят со светом и теплом, - на него смотрят картины псовых охот в широких золоченных рамах; на этом, правда, охотничья тематика и заканчивается - никаких тебе пыльных чучел и оленьих голов, свисающих из-под потолка. На улице лучезарно льет золото солнце, неожиданно теплое и долгое для Англии с ее туманами и дождями, но тяжелые шторы переливчатого малахитового оттенка закрыты, и комната утопает в полумраке; только медовая пыль тихо вьется в двух широких лучах, косыми линиями падающих на пол. Вообще, вся комната аккуратно прибрана, Эггзи бы даже сказал - идеально чистая, но то ли от этого полумрака, усиливающегося общей темной обстановкой, то ли еще от чего-то, чему Эггзи пока не может найти определение, она кажется погрязшей в беспорядке, неуловимом глазу, если пытаться к нему приглядеться, но ощутимом чуть ли не кожей. Тем опрятнее, на контрасте, выглядит сам мистер Харт - безукоризненно выбрит, как и всегда, и также безукоризненно застегнут на все пуговицы чистой сорочки, белеющей из-под костюма-тройки, того глубокого, синеморского цвета, от которого так трудно оторвать взгляд - столь умиротворяюще-спокойно просто на него смотреть. Мистер Харт вообще всегда так небрежно-восхитительно выглядит в своих идеально отглаженных костюмах, тоже - темных, мрачных тонов, что Эггзи, которого, в общем-то, нельзя обвинить в неопрятности, в легком светлом костюме в полоску чувствует себя чуть ли не гаером, прибежавшим прямиком с ярмарки.
- Что-то случилось? - мягко спрашивает его мистер Харт, отрываясь от утопания в огромном кожаном кресле и полумраке. В руках у него чашка с чаем, но Эггзи почему-то не может отделаться от мысли, что в нее подмешано что-то покрепче, хотя нет и следа бутылки, и даже запаха в воздухе не витает. Он не знает, что заставляет так думать: внутреннее чутье, или кровная связь с Чикаго, или близкое знакомство с Дином и его шайкой - но там правда, совершенно точно, что-то есть.
- Именно это я и хотел спросить у Вас. Вас не было с гостями вчера вечером, да и сегодня утром Вы не спустились к завтраку - вот я и зашел справиться о Вашем самочувствии, мистер Харт.
- О, не стоило беспокоиться, Эггзи, я в порядке. Просто законы гостеприимства диктуют мне делать все, что только в моих силах, чтобы гости были веселы и довольны, чем я и занимался, - отвечает ему мистер Харт с ироничной усмешкой и вновь игнорирует часть его слов, ту, что про завтрак. Эггзи начинает задумываться - так совпало или это черта характера мистера Харта - игнорировать все, что ему не нравится?
- Что Вы имеете в виду?
- Наши милые гости ведь сплетничали обо мне весь вечер, не так ли?
Эггзи немного смущается, ему кажется неуместным подтверждать такое, но с секундной заминкой он все же кивает.
- Не смущайтесь, Эггзи, - с неожиданно мягкой и теплой улыбкой прокатывает мистер Харт его имя на языке, - ведь гости не смущались. Успокойтесь, я вырос в этих краях, и я знаю этих людей. Вы еще поймете, что здесь это в порядке вещей, в конце концов, чем им еще заниматься, отупевающим от скуки и сознания собственной важности в своих каменных стенах. Осмелюсь предположить, что Вам вчера досталось куда больше, чем мне, - мистер Харт, в общем-то, не говорит ничего такого, но Эггзи начинает уплывать на волнах этого мягкого, располагающего к себе и наполненного уверенностью голоса. Дождавшись еще одного кивка, мистер Харт продолжает: - Что ж, приношу Вам свои извинения за них, больше ведь этого все равно никто не сделает. Как бы там ни было, как добрый хозяин, я должен был охранять веселье своих гостей, а это значило, что мне нужно было остаться наверху, чтобы позволить им вдоволь насладиться их премилой забавой.
- "Премилая" - едва ли верное слово, - дергает Эггзи уголком губ, сам не зная, какую эмоцию желая выразить.
- А по мне, так вполне подходит. Не вижу причин для волнения, Эггзи, Вы ведь не будете пытаться меня убедить, что в салонах Америки другие повадки? - и отвечает мягкой улыбкой на ту, с которой Эггзи покачивает головой, весело щуря глаза. - Просто здесь, возможно, это чуть больше бросается в глаза. Люди здесь не любят чужаков, хотя без чужаков им было бы совсем нечем заняться.
- Вашими стараниями у них едва ли иссякнут темы для разговоров, - не может удержаться от поддевки Эггзи. - Сидите мрачным затворником в своей темной крепости и охраняете какие-то не менее темные тайны, пытаясь убедить окружающих, что это вежливость, а не боязнь разоблачения, заставляет Вас бежать от общества.
Эггзи кажется, что подколка вышла за грани допустимого, но мистеру Харту, видимо, по нраву такая дерзость, и он благодушно усмехается.
- Тайны? Нет, никаких тайн. Что мне скрывать? Как видите, беглых преступников я у себя не скрываю и в крови невинно убиенных младенцев не купаюсь. И даже никакой безумной жены в каморке под крышей, как Вы имели возможность убедиться, - показывает он зубы в улыбке.
Ну, про младенцев - это еще доказать надо, - думает Эггзи в отместку, покрываясь легким румянцем. Он и вправду прошелся с первой еще, поверхностной вылазкой по особняку на следующий же после приезда день, когда еще наткнулся наверху на мистера Харта. Даже пару раз заглянул за портьеры - ну так, на всякий случай - и не нашел ничего; зато как минимум два раза умудрился напороться на Лоуренса, совершенно магическим образом появлявшегося в разных частях дома и смотревшегося на него мрачным немигающим взглядом, от которого Эггзи продирали совсем не мужественные мурашки - этот дворецкий вообще человек? Но одно дело разгуливать по чужим комнатам, даже если тебе иносказательно дали на это карт-бланш, а другое - быть вот так уличенным.