[kingsman fest]

6.5. Гарри/Эггзи. После выстрела в голову Гарри страдает амнезией. Его пытаются лечить гипнозом, но вместо своей жизни он вспоминает предыдущую реинкарнацию, в которой они с Эггзи были любовниками.

@темы: 6 тур, выполнено, Eggsy Unwin, Harry Hart, Harry Hart/Eggsy Unwin

Comments

[silverspoon]

исполнение номер уно.
прости, заказчик.
ни обоснуя, ни хронологической точности, я просто взял героев поиграться.

две тысячи знаков.

Как человек чувствует, что ему что-то пытаются внушить? Это происходит, когда он понимает, что то, что ему говорят, не соответствует его настоящим побуждениям, мыслям, чувствам, желаниям. Как психологически воздействовать на человека, не вызывая сопротивления? Одним из возможных решений в данном случае является использование техники трюизмов. Трюизм – это высказывание, с которым согласятся практически все. Такие высказывания очень эффективны в процессе общения, поскольку они повышают уровень подсознательного доверия собеседника к тому, что Вы говорите. Они не требуют размышления в силу своей очевидности, и попадают прямиком в подсознание, минуя сознательный фильтр.
- Тебя зовут Гарри Харт, - шепчет молодой человек, поглаживая мою руку.
- Ты неправильно понял процесс, Мордред, - говорит человек в очках, с суровым взглядом и планшетом в руках. Он смотрит на меня выжидающе, будто я что-то им должен, будто я единственная их надежда, будто они меня знают. Вернее, будто их знаю я.

Не знаю собственного имени, я называю себя Гарри, как и сказал тот юноша, кажется, Эггси. Он представился Эггси, а Мерлин, второй, постоянно называл его Мордредом. Я был в курсе всех этих странных методик гипноза, методик склонения собеседника к тому, что нужно тебе, хоть и не знал откуда.

- Похоже, что он сохранил все знания и весь опыт, но забыл об окружающих его людях, - говорит врач Мерлину, думая, что я сплю, пока я, прикрыв глаза, слушаю их.

Когда в палату приходит мужчина в костюме-тройке, у которого в кармане жакета лежат часы на цепочке, я понимаю, что они разочаровались. Какой нормальный адекватный человек станет прибегать к технике гипноза, если только не перепробовал до этого все мало мальски действенные методы? Которые, впрочем, не дали ровным счетом ничего.

Сначала приходят сны.
Не то, чтобы мне раньше не снились сны, но они были... действительно снами. Абсурдными, сюрреалистическими, в которых сразу было понятно, что это сон. А тепер появилась будто новая жизнь, которую я проживал по ночам, будто компенсация за те дни, что я лежал в больничной палате мертвым овощем и единственным развлечением были разговоры с хорошенькой медсестрой Анни и обламывание ставок врачей на то, когда же все таки Мерлин и Эггси разочаруются, бросив меня с амнезией.

 В 1965 году «(I Can't Get No) Satisfaction» The Rolling Stones становится номером один в Billboard Hit 100 и поэтому во всех мимо проезжающих Фордов и Понтиаков Гарри слышит надоедливый мотив этой песни - так сильно, что в голове начинают сами собой всплывать слова и нога выстукивает ритм.
Он стоит на обочине, пока теплый ветер дует ему в лицо, развевает его куртку, хочется прыгать и кричать от радости, от того, насколько этот мир прекрасен, но вместо этого Гарри лишь широко улыбается - так, как не улыбался уже давно, и ловит попутку.

[silverspoon]

часть 1\?
чертов тачпад.
а1.

[Eleniel]

Пока еще ничего толком не понятно, но, автор, в 1965 году Гарри-из-этой-реинкарнации уже должен был родиться, разве нет? А если это он и есть, то он как-то уж больно взрослый для 1965-го..
Если что, Колин Ферт 1950г.р., и я руководствуюсь только соответствием возраста актера - возрасту персонажа.

н.з.

[Крокро]

во-первых, Колин Фёрт 60г (ему 54)
во-вторых, в 65 году Роллинги провели 4 июльских недели на первом месте американского чарта, но в итоговом топе были на третьем
автор, вам нужно либо править, либо укажите, что это параллельная реальность, похожая на нашу)
а начало интригует всё равно)

[Eleniel]

Арлия, пардон, я опечатался. разумеется, 60-го. и в 1965 ему было пять. осмелюсь предположить, что мистер Харт вряд ли мог оказаться старше

[Котик]

Дорогой автор, а вы не планируете продолжать?

[silverspoon]

Исполнение 2. Глава 1-1. 1075 слов

Служба «Кингсмен» теряла своих агентов, но никого вот так. Гарри Харт ушёл абсолютно бесследно — если не считать небольших отклонений, видимых на энцефалограмме и МРТ.
Человек, которого после перенесенной операции с таким трудом доставили в Лондон, Гарри Хартом уже не был. Он изменился внешне: несколько шрамов на правой половине лба изуродовали лицо, вздёрнули вверх бровь в вечном недоумении и нарушили целостность нескольких мышц, от чего страдала мимика; а тело после двух месяцев в постели исхудало и иссохло. Но эти изменения были не самыми страшными. Пластическая операция могла подправить внешний вид, а инструктор обещал вернуть мышцы к норме за пятнадцать недель интенсивных тренировок. Проблема была в другом — из пострадавшего тела исчез сам Гарри Харт.
Когда он впервые открыл глаза и, заговорив с сиделкой, не смог ответить на простейшие вопросы вроде того, как его зовут, никто не стал бить тревогу, но уже на следующий день стало ясно: это не временная дезориентация. В офисе «Кингсмен» рано радовались чудесному спасению Галахада: Валентайн всё же убил его. Гарри не помнил ничего из того, что предшествовало тому дню, когда он очнулся, и не узнавал никого из своих коллег.
У Эггси, который теперь звался Ивейном, была миссия в Турции: он работал под прикрытием, стараясь раздобыть информацию о деятельности крупного наркокартеля и, по возможности, установить личность его неуловимого главы, Одноглазого, о котором было известно лишь, что он бывший британский военный. Даже мнения на тот счёт, один у него всё же глаз или два, расходились. Когда Эггси приезжал в Лондон, он каждый раз навещал Гарри. Первые два раза он просто сидел возле его постели, оставлял букет цветов и занятный турецкий сувенир, а через пять минут уходил. Наблюдать за неподвижно лежащим и полускрытым повязками Гарри было не особо интересно.
Во время его третьего посещения Гарри выглядел гораздо лучше, он садился на кровати и даже нетвердо ходил, разговаривал, но это был не совсем Гарри. Это был пустой человек. Как будто полый внутри.
Этот человек знал, как пользоваться водопроводным краном и телефоном, помнил никому неизвестных римских полководцев и даже их изречения, знал латинские названия бабочек, которых Эггси не сумел бы и на английском назвать, знал, как перелить кровь в полевых условиях и мог с завязанными глазами разобрать и собрать любой пистолет или автомат из арсенала «Кингсмен». Но всё, что касалось лично его и секретной службы из головы Гарри исчезло.
Доктора назначали лечение и советовали ждать. Новый Артур опасался, что Гарри по ему одному известным причинам может симулировать амнезию, и Галахада прогоняли через многочисленные проверки. Но вскоре даже Артур поверил, что тот потерял память: обмануть энцефалограф было сложно, а он упорно показывал отсутствие специфической активности в задней теменной коре. Это значило, что когда Гарри называли имена и факты из прошлого или показывали фотографии, внутри него они не находили никакого отклика.
Сам Гарри относился к происходящему с ним с удивительным спокойствием — у него не было ощущения, что он что-то забыл и утратил нечто важное.
Когда через пару месяцев Эггси, следя за своим наркобароном, вернулся в Лондон, в состоянии Гарри ничего не изменилось.
— И что, он останется таким навсегда? — спросил он у Мерлина, выходя из маленького спортивного зала, где пострадавшие агенты проходили реабилитацию и где Гарри сейчас усиленно работал на каком-то хитром тренажёре.
— Сложно сказать. Хорошо, что у него сохраняются новые воспоминания. Он может чему-то научиться…
— Вы имеете в виду, что он снова сможет стать агентом — с чистого листа?
— Нет. Мы не можем доверять агенту, у которого неизвестно что творится в голове. Мы не знаем, кто этот новый человек, умеет ли он хранить верность… и секреты. К тому же, он забыл все, связанное с «Кингсмен», а обучать его не имеет смысла. Гарри уже немолод и травмирован, боюсь, мы не получим от него той отдачи, что от молодого агента, — закончил свою речь Мерлин на особенно жёсткой ноте, но в тёмных глазах за стёклами очков ясно читалось сожаление. Пожалуй, Эггси впервые за всё время видел что-то подобное на лице Мерлина.
— Просто отправите его в утиль? — Эггси по старой докингсменовской привычке закинул голову и выставил вперёд нижнюю губу.
Мерлин смерил его взглядом, вновь ставшим равнодушным.
— Гарри сам по себе не беден, и наша организация не оставит его без помощи. Он сможет начать новую жизнь. Но не прямо сейчас. Еще несколько месяцев мы будем пытаться вернуть его.
— Как?
— У врачей есть способы. Они считают, что потеря памяти вызвана не органическими поражениями, а психической травмой.
— Психической травмой? — недоверчиво переспросил Эггси.
— А ты считаешь, что выстрел в лицо — недостаточное потрясение?
— Не для Гарри.
Мерлин хмыкнул:
— Ну, видимо, Гарри это всё же сильно огорчило. По крайней мере, так говорят врачи. Если бы память пропала в результате физической травмы, он не помнил бы вообще ничего, но он забыл только то, что связано лично с ним, а это признак диссоциативной амнезии.
Эггси многозначительно кивнул, сделав вид, что в курсе, что такое диссоциативная амнезия.
— Такие нарушения часто излечиваются спонтанно, безо всякого вмешательства врачей, но мы будем пробовать всё. Гипноз, сыворотку правды — по счастливой случайности, у нас как раз есть самые совершенные в мире её разновидности.
Первый сеанс гипноза прошёл без заметного успеха — Гарри оказался невосприимчив к такого рода воздействию, чего и следовало ожидать от агента «Кингсмен». Следующие несколько недель Мерлин вместе с докторами и химиками работал над специальным препаратом, который позволил бы ввести Гарри в состояние гипноза.
Эггси, всё это время живший в Лондоне и зашедший в очередной раз навестить бывшего наставника, попал как раз на второй сеанс. В кабинет врача его не пустили, и он вместе с Мерлином и Артуром наблюдал за происходящим из координаторской.
К тому моменту, как Эггси вошёл туда, врач работал с Гарри уже около двадцати минут.
— Есть результаты? — тихо спросил он у Мерлина.
— Он не смог вспомнить, как его зовут, но правильно назвал место, где родился — Харт-холл. И он знает о «Кингсмен».
У Эггси загорелись глаза:
— То есть он поправится?!
— Потише, Ивейн, — скосил на него светло-голубые глаза Артур, пристально наблюдавший за происходящим на экране.
— Я не помню, — медленно и тихо говорил там Гарри.
Он полулежал на мягком диване, тело было расслабленно, свесившаяся рука казалась неживой, на лице было странное выражение — глубокого спокойствия и одновременно сосредоточенности. Морщины на лбу разгладились, и даже шрамы как будто не так сильно уродовали лицо.
— Хорошо. Тогда попробуйте вспомнить последнее, что вы видели… — предложила врач, немолодая уже женщина с короткой стрижкой и уверенным, настойчивым голосом. — Где вы находитесь?
— Я стою… Не знаю, что это за место.
— Что вы видите?
— Церковь.

[silverspoon]

Исполнение 2. Глава 1-2. 654 слова

Артур и Мерлин переглянулись. Эггси облизал пересохшие губы.
— Опишите подробнее.
— Она маленькая. Вокруг ничего нет. Одинокая церковь, скорее, часовня. Сложена из серого камня. Это католическая церковь, да, точно, теперь я вспомнил.
— Вы входите в эту церковь? — спросила врач.
— Нет, нет! Мне… Из-за того, что я собираюсь сделать, — Гарри говорил взволнованно, и мягкое умиротворенное выражение на его лице сменялось судорожно-напряженным, — мне нельзя туда.
— Вы уходите оттуда?
— Да, я должен уйти.
Мерлин приблизил изображение, и теперь хорошо было видно, что на лбу Гарри выступил пот, как будто он изо всех старался вспомнить — или наоборот пытался остановить лавину воспоминаний.
— Куда вы идёте?
— К скалам. К той женщине, мне сказали, что она… Говорят, что она… la dama de las peripecias... Владычица событий...
Лицо Гарри напоминало в этот момент лицо ребёнка, готовящегося расплакаться — обиженное, неверящее, потерянное, тщетно пытающееся сдержаться.
— Думаю, на сегодня хватит, — произнесла врач. — Гарри, сейчас я досчитаю до десяти, и на счёт десять…
Эггси не слышал, что она говорила дальше. Он увидел, что Артур пошёл к выходу из комнаты и бросился за ним. Они спустились по лестнице на один этаж ниже и оказались в медицинском отсеке.
На пороге кабинета его схватил за руку Мерлин:
— Вас туда не звали, Ивейн!
— Но Гарри… — попытался оттолкнуть его Эггси.
— Гарри не нужны лишние волнения. Останьтесь здесь. Если он захочет вас увидеть, я сообщу об этом.
Эггси развернулся на каблуках и пошёл назад, надеясь, посмотреть всё с экрана, но тут же вспомнил, что в отсутствие Мерлина попасть в координаторскую невозможно — двери блокируются. Ему не оставалось ничего другого, кроме как прижаться ухом к двери.
— Вы узнаёте меня? — услышал он голос Артура. — Гарри, вы узнаете? Я Борс, мы с вами были на миссии в Карачи. Помните? Стетсон. Я Сэм Стетсон.
— Борс? — Гарри переспросил сонным, как будто бы пьяным голосом. — А где настоящий Борс? Он что, тоже погиб? Я не знал…
— Тот Борс… Да его уже тридцать лет, как… — Артур замолк. Наверное, понял, что сейчас бесполезно что-то объяснять.
— Простите, мистер Стетсон. Я вас не знаю, — равнодушно заявил Гарри. — Я бы хотел… Чёрт возьми, что здесь происходит? Почему я… — его голос резко, словно перерезанный, пропал.
Эггси замер за дверью и положил пальцы на ручку. Плевать на приказы Мерлина — они теперь на равных. Он подчиняется ему только на миссиях, а здесь координатор не мог ему приказывать.
— Почему вы здесь? — Эггси не видел, к кому обращался Гарри, но путем несложных умозаключений догадался, что к Мерлину. — Может вы мне скажете, что это за место? Какой-то новомодный госпиталь?
— Это штаб-квартира «Кингсмен», Гарри, — ответил Мерлин. — Вы не знаете?
— Почему вы называете меня Гарри? И если это наша штаб-квартира, что вы здесь сделаете, Стюарт?!
Голос Гарри звучал требовательно и почти угрожающе. Эггси не выдержал и рванул дверь на себя.
Врач стояла возле дивана, на котором сидел Гарри, по ней было видно, что контроль над ситуацией она потеряла, вернее, уступила его кому-то другому, только вот кому, понятно не было: и Артур, и Мерлин выглядели едва ли не столь же растеряно, как и Гарри.
— Так, давайте выясним сначала… — заговорил Мерлин своим властным и уверенным голосом, которому, казалось, должны были подчиняться даже лишенные слуха неодушевленные предметы.
Он замолчал, когда Гарри вскочил с дивана и кинулся через всю комнату к вошедшему и остановившемуся на пороге Эггси. Он замер в двух шагах от него и уставился полубезумным взглядом:
— Дэви?.. Да что же это? Дэви… Ты жив? Господи-боже, ты всё-таки жив?
Эггси тоже смотрел на него не отрываясь. Он знал, как увернуться от ножа и даже от пули, но куда деться от этого пронзительного и болезненного взгляда он не знал. Наверное, легче было увидеть направленное на тебя дуло дробовика, чем этот взгляд. Перед ним он был абсолютно бессилен.
Гарри обеими руками взял правую ладонь Эггси — тот стоял неподвижно, — и крепко сжал её.

[silverspoon]

Исполнение 2. Глава 2-1. 1051 слово

Вечером того же дня Эггси пришлось уехать в Ливерпуль вслед за таинственной целью своего расследования. Он сумел убедить Одноглазого, что является владельцем сети ночным клубов: это было несложно — ему обеспечили надежные и правдоподобные тылы, железобетонную легенду, и несколько раз побеседовал с ним, но вот увидеть его не удалось ни разу.
Эггси жутко раздражало, что он должен торчать в Ливерпуле, когда в Лондоне наконец-то начал понемногу приходить в себя Гарри. Задания не выбирают, но это ему не нравилось — ни тем, что приходилось неделями жить в Турции, ни тем, что оно было жутко нудным, ни тем, что Мерлин не выдал ему никаких хитрых устройств, сказав, что стандартного набора хватит: миссия не предполагала силового вмешательства, только наблюдение.
Эггси беспокоился за Гарри. Для него он был не просто агентом Галахадом, он был советчиком, старшим товарищем, образцом для подражания, ангелом, возвестившим новую жизнь, другом… Хотя, пожалуй, другом он ему не был. Но он всё равно за него переживал и изнывал от любопытства тоже.
Они ведь все: и он сам, и Мерлин, и Артур — поверили, что Гарри говорит о той самой церкви в Кентукки, но всё оказалось сложнее и запутаннее. Церковь была не та, Артура он не узнал, а его и Мерлина назвал другими именами. Можно было бы думать, что у Гарри просто путаница в голове и через пару дней всё успокоится и разложится по полочкам, но тот взгляд Гарри — смесь страха, счастья и отчаяния в нём — не давал покоя.
Эггси просиживал задницу в дорогом ливерпульском отеле, проводил ночи в клубах — как полагалось по легенде — но мыслями был в Лондоне. Четыре дня, что он прожил в Ливерпуле, непрерывно шёл дождь, и Эггси, всеми фибрами души возненавидевшему этот город, море, сбивающий с ног ветер и дождь, снились отвратительные сны, в которых он стоял под струями дождя, падал в воду, цеплялся за какие-то обломки, тонул, выныривал, захлёбывался водой, лившей с неба, и снова тонул. На пятый день он наконец вернулся в Лондон.
В штаб-квартире «Кингсмен» его встретил Мерлин.
— К Гарри вам пока нельзя, — сразу сказал он, догадываясь, каким будет первый вопрос.
— Это почему?
— Лишние волнения. Он тогда слишком бурно прореагировал и потом… Он время от времени вспоминает о вас — вернее, о некоем Дэвиде — и сильно волнуется.
— Вы выяснили, что это за Дэвид?
— Выясняем. Плохо, что Гарри, вернее, Джек, как он себя называет, не желает сотрудничать.
— Может, он того… тронулся? — предположил Эггси. — Или у него раздвоение личности?
Мерлин поправил очки на носу, потёр переносицу и спросил:
— Хотите чаю, Ивейн?
— А можно… мартини?
— С утра?
— Да тут такие новости…
Мерлин ушёл в ту часть координаторской, где стояли маленький столик и холодильник.
— Если вы думаете, что я буду вам готовить коктейли, то сильно ошибаетесь, — бросил он. — Поднимите свою задницу и идите сюда.
Пока Мерлин заваривал себе травяной чай, а Эггси громыхал бутылками, готовя мартини, разговор о Гарри продолжался:
— Понимаете, Ивейн, в чём парадокс. Гарри все вспомнил, но он вспомнил что-то не то. Пока никакого объяснения этому мы найти не можем.
— Так что он вспомнил? — Эггси повертел бокал за тонкую ножку и вдохнул хвойный запах джина.
— Я думаю, он нам не доверяет, считает происходящее ловушкой, спектаклем, поэтому и не говорит всего, но по крайней мере своё имя он сказал. Его теперь зовут Эдмунд Уильям Джек Лондон Альберт Харт.
— Всё-таки Харт? — уточнил Эггси.
— Да. Но самое интересное: Джек Харт, дядя Гарри, действительно работал на «Кингсмен».
— То есть Гарри считает себя своим дядей? — брови Эггси поползли вверх.
— Похоже на то.
— Зашибись, — присвистнул Эггси, но потом опомнился и серьёзным тоном спросил: — А настоящий Джек Харт, где он?
— Джек Харт, или агент Эктор, пропал без вести в 1953 году в Аргентине. Но даже если он не погиб тогда, вряд ли жив теперь. Он родился в 1914 году, и сейчас ему было бы больше ста лет.
— Охренеть можно, — покачал головой Эггси, прихлёбывая мартини. — А это всегда так передается по наследству? Я пришёл вместо отца, Гарри, оказывается, вместо дяди.
— Не всегда, но вообще практика довольно распространенная. Лучшие семьи Британии стремятся направить своих отпрысков в «Кингсмен».
— А вы тоже, получается, чей-то сын, раз вас Гарри узнал?
— Нет, никто из моих родственников в Кингсмен не работал. Мы изучили все контакты Джека Харта и подозреваем, что он имел в виду Стюарта Мензиса.
— Это ещё кто? Хотя… что-то знакомое…
— Это руководитель МИ-6 в годы второй мировой, — укоризненно заметил Мерлин. — Харт с ним много и часто общался, хотя по определенным причинам в «Кинсгмен» относились к Мензису с осторожностью. У меня есть с ним заметное внешнее сходство. Хотите, покажу фото? — Мерлин потянулся к кнопке на клавиатуре.
— Не особо, — пожал плечами Эггси.
— Ну и правильно, можете посмотреть на меня — одно лицо.
Эггси так и сделал — упёрся взглядом в Мерлина:
— А про Дэви вы выяснили?
— Пока нет. У нас он точно не работал, да и вообще… Нет никакой гарантии, что этот Дэви не плод воображения Гарри.
— Очень странная история, — прикусил губу Эггси. — Если бы это сплошь было вымыслом — одно дело, но ведь Мензис реально существовал, а испанский язык и католическая церковь могут быть указанием на Аргентину…
— Всё возможно. Есть вариант, что в отличие от нашей организации семья Джека знала, куда он исчез. Гарри это скрывал, а в провоцирующей ситуации информация вдруг всплыла.
— Может, мне всё-таки встретиться с ним?
— Это не я решаю, — Мерлин, чей чай наконец заварился, отошёл в кухонный уголок и вернулся с пахнущей пряностями и летним лугом чашкой. — Если бы спросили меня, я бы позволил, потому что Гарри… По нему видно, что он этого хочет. Он только про вас и думает. Но врач считает иначе. И Артур тоже. Они думают, что встречи со мной или с вами только укрепят его уверенность в том, что он Джек.
Эггси перекатывал по языку мартини и думал. Он не был уверен, что стоило делиться с Мерлином столь спорными соображениями, но всё же решился:
— Это похоже на истории из бульварных газет… Переселение душ, магия и всё такое. Что думаете, а?
— Я не верю ни в реинкарнацию, ни в магию, — в голосе прозвучала откровенная издёвка.
— И какой вы после этого Мерлин? — протянул Эггси и поставил пустой бокал рядом с драгоценной координаторской клавиатурой.

[herat]

— И какой вы после этого Мерлин?
Какая замечательная фраза. Просто замечательная! Заинтриговали

[moriko_amaya]

Автор 2, очень интересно начали!! Пожалуйста, не бросайте! Я буду очень ждать продолжения!

[silverspoon]

а дальше!
начало очень интересное, спасибо!

[silverspoon]

Интересно-то как все закручивается! Дэвид, возможно, утонул.

[Котик]

О автор, потрясающее начало С нетерпением буду ждать продолжения!

[silverspoon]

herat, moriko_amaya, silverspoon, silverspoon, за интригу спасибо заказчику

silverspoon,

Дэвид, возможно, утонул.

ужас, какие проницательные агенты читатели или какие тупые у автора штампы

Автор

[silverspoon]

Исполнение 2. Часть 2-2.

Через две недели им разрешили встретиться: ситуация с Гарри зашла в тупик. Он по-прежнему считал себя Джеком Хартом и по-прежнему не соглашался на беседы и дальнейшее лечение гипнозом, пока ему не дадут поговорить с Дэви.
Встреча должна была состояться вне стен резиденции «Кингсмен» — таково было условие Гарри. Он не хотел, чтобы их разговор подслушали. Про то, что подслушивающие устройства могут быть крохотными он не знал. Если бы ему показали передатчик и спросили, что это, он бы ответил, но вне ситуации эти знания были неактивны, словно их вырезали из представлений Гарри о мире.
— Никаких специальных устройств я вам не выдаю, — объявил Эггси Мерлин. — Хватит очков и передатчика в ухе.
— Неужели у него не возникает подозрений? Он же видит, какое вокруг оборудование — да те же тренажёры, на которых он занимается. Как он может думать, что сейчас пятидесятые годы?
— Доктор Нортон говорит, что это нормальная реакция. Гарри придумал себе объяснение, что-то вроде того, что пока он был в Аргентине и охотился вместе с Моссадом на нацистских преступников, в Европе технологии сильно шагнули вперёд. Некоторые отказываются верить в отсутствие ног и придумывают своей беспомощности оправдания, а вы говорите про какие-то там технологии…
Эггси, когда они с Гарри ехали в машине «Кингсмен», замаскированной под кэб, в сторону места встречи, было не по себе: он чувствовал себя так, будто собирался обмануть ребёнка. Гарри хотел встречи наедине, он же притащит за собой Мерлина, Артура и всю королевскую рать, они всё услышат и увидят. И если Гарри опять будет смотреть на него вот так… Чёрт, Эггси не хотел, чтобы остальные агенты это видели. Это было слишком личным.
Водитель высадил их на Бейсуотер-роуд, и они пошли вдоль ограды Гайд-парка к ближайшим воротам. Гарри молчал и озирался по сторонам. Пока они ехали, он столь же внимательно смотрел в окно: современный Лондон он видел впервые. Эггси мысленно поправился: эти глаза видели Бейсуотер-роуд далеко не впервые, но тот, кто жил за ними, вполне вероятно, помнил её иной.
Эггси не мог не отметить, что Гарри изменился после сеанса гипноза. Походка стала другой — сильной и пружинистой, в движениях появилась лёгкая аристократическая вальяжность, которая, как и у настоящего Гарри, была немного напускной — всего лишь ширмой, скрывающей хладнокровную и быструю машину, созданную для схватки и убийства. Лицо, до этого мягкое, будто размазанное, обрело чеканную форму и стало жёстким и уверенным.
Иногда это был именно тот Гарри, которого он помнил, а иногда начинал проглядывать кто-то незнакомый, отчаявшийся и усталый, видевший то, перед чем меркла бойня в церкви и все ближневосточные операции Гарри вместе взятые. Но Эггси был рад и этому, он был рад, что пугающая пустота, которой долгое время был потерявший свою личность Гарри, заполнилась. Это был кто-то другой — но лучше он, чем та бессмысленная гулкая полость…
Они шли вдоль ограды парка, и Гарри держался так уверенно, словно точно знал, куда идёт. Пройдя сквозь ворота, он направился к стоявшему возле них ничем не примечательному каменному домику, который выглядел так, словно был не охраняемым памятником архитектуры, а чьим-то прозаическим жилищем. Гарри — хотя Эггси иногда хотелось назвать его Джеком — поднялся по ступеням и пару раз стукнул в глянцево блестевшую чёрную дверь, прежде чем войти.
Эггси остался снаружи, но всё равно слышал, как Гарри, начав с удивительно сердечного «доброго утра», трогательным тоном произнёс:
— Я хотел бы навестить мою бедняжку Зое и моего дорогого котика Джинджер Блайс. Можно это устроить?
— Чё? Дорогой котик? — хохотнул Эггси, пользуясь тем, что Гарри стоял в дверях к нему спиной и не мог ничего слышать — теоретически.
Что самое странное, откуда-то из дома послышалось « Разумеется, сэр. К вашим услугам, сэр», и Гарри посторонился, давая пройти невысокому плотному мужчине в жилете.
Садовник (Эггси предполагал, что это должен был быть садовник) достал связку ключей, выбрал один, отпер решетчатую калитку сбоку от коттеджа и даже подержал её открытой для Гарри и Эггси. Они пошли по узкому проходу между стеной дома и живой изгородью.
— Здесь достаточно уединённо, — пояснил Гарри, когда садовник скрылся из виду.
Эггси был удивлён: человек, считавший, что сейчас 1953 год и ни разу не выходивший за пределы штаб-квартиры, сумел найти в центре Лондона мало того что уединённое, так и вообще закрытое для публики место. С другой стороны, «Кингсмен» были до смешного консервативной организацией — что удивляться, что за шестьдесят с лишним лет не поменялись ни секретные места встреч, ни пароли. Вполне возможно, что «оксфорды, но не броги» было кодовой фразой с момента создания тайной службы. Сработавший пароль был тем, чему Эггси удивился сначала, потом он удивился тому, где они оказались.
Перед ними было кладбище. Крохотные надгробные плиты часто торчали из земли, точно кривоватые серые зубы, где-то расставленные в ровные ряды, а где-то словно выросшие сами по себе, без всякого порядка. Эггси показалось, что он попал в страну лилипутов.
Они с Гарри шли по изгибающейся вдоль каменной стены дорожке, и Эггси читал надписи. «Дорогой малышке Фло». «На память о Джапе и Джипе». «Сэнди. Верный друг в течение 12 лет». И даже — Эггси специально остановился прочитать — «В память о нашем дорогом маленьком Боббите, который на протяжении шести лет был нашим любящим и самым преданным другом и покинул нас 16 января 1901 года. Мы так одиноки без нашей лапочки».
— Что за хрень? — спросил Эггси. — Собаки, что ли?
— Что за выражения? — поморщился Гарри, но ответил: — Не только собаки. Кошки тоже. Джинджер Блайс был королём всех кошечек. По крайней мере, так написано на плите.
Эггси осмотрелся по сторонам: кладбище домашних животных напоминало зачарованный сад из старинной сказки и было лишено обычного мрачного кладбищенского духа. Этот уголок парка был чистым, но не так тщательно ухоженным, как остальные: между крохотных надгробий лежали опавшие листья, сами памятники кое-где покрывал мох, а падающий сквозь листву рассеянный свет окрашивал всё в светлые, словно размытая акварель, призрачные тона.
По ту сторону решётки шумели машины, едущие непрерывной чередой по Бейсуотер, жил и пульсировал энергичный Лондон, а кладбище оказалось словно в центре временной петли и провалилось в загадочное и неприкосновенное прошлое. Как Гарри.
— Здесь ничего не поменялось, — заметил Гарри. — Не меняется уже много лет. Кладбище закрыли в пятнадцатом году.
— Девятьсот пятнадцатом?
— Разумеется.
— Чудненько, — Эггси снова обвёл взглядом столетние надгробия. Он даже не подозревал о существовании этого места в самом центре Лондона. — Так о чём ты хотел поговорить наедине?
— О том, что происходит. О том, что ты жив, — Гарри, шедший чуть впереди, остановился и развернулся к Эггси лицом.
Тот поднёс руку к лицу, взялся за дужку очков, помедлил секунду, а потом резким движением сдёрнул.
— У тебя испортилось зрение? — необычно заботливым тоном спросил Гарри.
— Нет, разве что немного, — Эггси сунул очки в карман и сказал: — То, что происходит… Гарри, ты попал в переделку. Эти шрамы, ну, ты видел: у тебя было ранение в голову. Я… мы все в «Кингсмен» хотим тебе помочь. Когда ты отказываешься рассказывать про себя и работать с врачами, ты делаешь только хуже.
— Дэви, я бы поверил, если бы мне сказали, что это, скажем, шестьдесят третий год, но две тысячи пятнадцатый — нет, в такое я не могу поверить. Я бы рассыпался в прах к этому времени.
— Я не Дэви, — Эггси посмотрел Гарри прямо в глаза. — Ты же видишь. Может, я похож на него, но ты же видишь, что я — не он.
— Ты очень похож. Не только лицом. Ты так же прикусываешь губу, так же откидываешь голову назад.
— Да я вообще не знаю, кто такой Дэви! Никто не знает…
— Ты мой друг, мой… — Гарри выдохнул. — Мне сказали, ты погиб. Ты служил на «Весталке», она затонула в Андаманском море. Среди спасшихся тебя не было. — Он замолчал, а потом вновь заговорил, теперь спокойно и ровно, с каменным лицом, словно бы совладав наконец с эмоциями. — Я это пережил. Война... Столько смертей вокруг… Но мне пришлось встретиться с миссис Эквитон и сказать ей, что ты погиб. Это было тяжелее, чем узнать самому. А потом война кончилась, всё стало возвращаться на круги своя, и я понял, как мне не хватает тебя, как мне…
Гарри отвернулся:
— Наверное, это не то, что надо сейчас вспоминать. Просто твоя мать... Она была бы рада узнать, что ты жив.
— Нет, Гарри, — начал Эггси, но осёкся. Он наклонился, как будто бы поправить шнурок, а сам вынул из уха передатчик.
Он не успел опустить его в карман — Гарри заметил.
— Что это?
— Да так, — Эггси спрятал серую полусферу в кулак, — камушек симпатичный.
Он нашёл крохотный переключатель и сдвинул его кончиком ногтя в сторону. Теперь их не услышат. Можно поговорить без свидетелей.

[silverspoon]

Исполнение 2. Часть 2-3

— Гарри, мою мать зовут миссис Анвин. Меня зовут Гэри Анвин.
— Нет, Дэви. Этого не может быть, потому что ты — это ты. Я думаю, это у тебя какая-то травма, может, контузия, и ты не понимаешь, кто ты и кем ты был.
— Ну приехали! — возмутился Эггси. — Ты посмотри вокруг! Это похоже на, мать их, пятидесятые, а?
— Это похоже на десятые, — Гарри обвёл взглядом надгробия и улыбнулся точно так, как улыбался настоящий Гарри, — или даже девятисотые.
— Ха-ха-ха, как смешно! А на улице? Машины, самолёты, телефоны?
— Прогресс. Когда я родился, люди и подумать не могли о некоторых вещах, которые в конце тридцатых были в каждом доме. Но я не об это хотел поговорить. Мне плевать, что ты там думаешь и как себя называешь, я хочу поговорить о нас.
— О нас? — Эггси свёл брови, уловив странное изменение тона Гарри.
— Ты даже это не помнишь? — Гарри смотрел на него с отчаянной надеждой и ожиданием.
— Я всё прекрасно помню, но в моей версии…
— Мы были любовниками, — вдруг резко и безапелляционно объявил Гарри и, словно одного раза не было достаточно, повторил. — Мы были любовниками несколько лет. Ещё до войны…
— Ну уж нет! — Эггси непроизвольно отпрыгнул от Гарри и направил на него палец. — Это уже через край!
— Дэви!
— Не желаю слышать эту херь про войну и любовников… — Эггси развернулся и пошёл по дорожке обратно. — В конец ебануться можно… Что за бред?
— Дэви!
Эггси остановился, но не потому, что Гарри окликнул его, а потому что он вспомнил, что он — агент «Кингсмен» и психовать и убегать от другого агента, к тому же агента, попавшего в беду, из-за пары слов было безответственно.
Сзади послышались тихие шаги Гарри, и на плечо ему легла тяжелая рука.
— Выслушай меня…
Эггси не шевелился, хотя Гарри его не удерживал. Он только качал головой.
— Гарри, — произнёс он, — Гарри, чёрт тебя дери, что же ты…
Он вдруг понял всю жестокость ситуации, как она виделась заблудившемуся в лабиринтах памяти Гарри: Джек Харт потерял любовника — и вдруг через много лет нашёл живым и невредимым, но живой и невредимый Дэви заявляет, что их прошлого не было.
Гарри, который только что просил выслушать, молчал, и в его молчании было что-то скорбное и виноватое.
Эггси вдруг заметил в дальнем углу кладбища надгробие, выглядевшее новее остальных. Он прошёл к нему, выбирая путь между маленьких, до колен, памятников усопшим домашним любимцам и зная, что Гарри пойдёт за ним.
Надгробие действительно было новым, и Эггси надеялся, что Гарри поверит хотя бы в это, в высеченную в камне надпись: «Принц. 1956-1967».
— Я же говорил тебе! Посмотри на даты, — Эггси ткнул пальцем в надпись и вдруг вспомнил: — Мне же рассказывали об этом Принце! Он был талисманом Королевской морской пехоты, а когда он умер, добились специального разрешения похоронить его здесь! — Он оглянулся на Гарри и добавил: — Я хотел стать морским пехотинцем… Ещё до «Кингсмен».
— Ты был морским пехотинцем, Дэви, — уверенно произнёс Гарри, и Эггси стало понятно, что даты на надгробии его ни в чём не убедили. Наверняка, он видел, как в «Кингсмен» проделывали ещё и не такие трюки.

К тому моменту, как они вернулись в штаб-квартиру — всю дорогу Эггси старательно отворачивался: признание Гарри-Джека оказалось почему-то смущающим, а чего-чего, смущения Эггси от себя не ожидал — Мерлин уже выяснил всё про Дэви.
Сначала он, как водится, попытался отчитать Эггси за то, что тот снял очки и выключил передатчик, но тот, и без того донельзя разозлённый романтичной прогулкой на кладбище, не был настроен выслушивать поучения.
— Давайте поиграем в строгого папочку в следующий раз. Просто скажите, что вы нашли.
— Вы ещё пока в той стадии, когда нужна мамочка, которая будет вытирать ваши нежные сопельки, Ивейн, так что лучше не напрашивайтесь на папочку, — глянул на него поверх очков Мерлин и двумя нажатиями на клавиатуру вывел на экран отсканированное изображение каких-то документов, исписанных острым каллиграфическим почерком. — Вот он. Дэвид Эквитон. Родился в 1919 году. Служил в морской пехоте. Погиб на минном тральщике «Весталка» двадцать шестого июля 1945 года. Корабль был атакован японским лётчиком-камикадзе. Основную часть команды спасли, жертв было всего двадцать. Вот такая печальная история. Кстати, «Весталка» — последний корабль, который Великобритания потеряла во Второй мировой. Вдвойне обидно — пройти чуть не всю войну и погибнуть вот так.
— А Джек Харт его знал? Или это… воображение?
— В таком случае воображение Гарри предоставило удивительно точные данные — про судно, на котором он служил, к примеру. Джек мог его знать. Эквитон родился в деревне неподалёку от Харт-холла. Его мать — горничная. Деталей пока выяснить не удалось, это потребует работы с бумажными архивами, но с большой вероятностью, она была горничной именно в Харт-холле. Дэвид Эквитон был ровесником младшего брата Джека, возможно, был его товарищем в играх… Но в двенадцать лет сам Джек уехал в Итон, и вряд ли они могли много видеться после этого. Связь с Эквитоном весьма эфемерная. Возможно, решающую роль сыграло банальное внешнее сходство… Интересно, откуда Гарри мог про него знать? Cын горничной в доме его деда, погибший за пятнадцать лет до того, как Гарри появился на свет…
— Это путает все карты, — задумчиво проговорил Эггси.
— Какие-такие карты? — поинтересовался Мерлин.
— После таких вещей начнёшь верить в переселение душ.
— Я уверен, что всему есть рациональное объяснение.
Эггси не был так уверен после сегодняшнего разговора и после того, как Гарри положил ему руку на плечо.
Когда Гарри сказал, что они были любовниками, Эггси почувствовал что-то вроде инстинктивного отторжения, но потом, когда рука Гарри легла на его плечо, это прикосновение показалось… успокаивающим. Он бы не мог сказать, в чём было отличие от прежних прикосновений Гарри, но если те были ободряющими и отеческими, в этом были забота и грубая нежность большого зверя, который одним движением может переломить тебе хребет. И надрывная нежность, сдерживающая рвущееся наружу желание.
— Ещё посмотрим, — хмыкнул Эггси.
— Только очки в следующий раз не снимайте, — отозвался Мерлин, изучавший какие-то диаграммы на мониторе.

[Котик]

Продолжение просто восхитительно

[uvae_ursi]

Дорогой автор, очень интересно

[moriko_amaya]

простите за молчаливое признание

[Мануломарин]

Замечательный фанфик

[silverspoon]

Считайте меня извращенцем, но я хочу, чтобы это исполнение осталось дженовым!

[silverspoon]

Считайте меня извращенцем, но я хочу, чтобы это исполнение осталось дженовым!

Ты не один такой

[медная медея]

О-о-о-о, что же будет дальше! Всё так запутывается, сложно будет спасти Гарри!!
Дорогой автор, вы пишете прекрасно Вдохновения вам!

[Arli_n_di]

очень очень интересно

[Arli_n_di]

очень очень интересно

[эггси]

буду пристально следить за исполнениями, оба авторы прекрасны как тэрон в the smoke

[Sad Cypress]

исполнение настолько крутое, что даже не важно, будет пейринг или нет - сюжет просто завораживает

[silverspoon]

Котик, uvae_ursi, moriko_amaya, Мануломарин, Остап Блендер, Arli_n_di, lazy eggsy, Sad Cypress, спасибо!

silverspoon,

Считайте меня извращенцем, но я хочу, чтобы это исполнение осталось дженовым!

там такое прошлое, что тяжело удержаться от рейтинга

Автор 2

[moriko_amaya]

Автор 2, а можно предложить вам интересный выход? Напишите два варианта! Один - дженовый приличный, второй - неприличный нц-шный