[kingsman fest]

5.18. Хогвартс!АУ, Гарри и Мерлин - деканы факультетов, Эггзи ничего не знает о мире волшебников до того, как попасть в школу. Эггзи может быть как ребенком, так и юношей, пейринги на усмотрение автора).

@темы: 5 тур, выполнено, Eggsy Unwin, Harry Hart, AU/crossover, Merlin

Comments

[silverspoon]

– «Гарри», – говорит Гарри. – За пределами школы ты теперь можешь звать меня по имени.

– Гарри, – тупо повторяет Эггзи. Моргает. Нервно смеется, мотает головой: – Это пиздецки странно, профессор. Профессор Харт. Гарри.

Гарри смеется: он никогда не находил в себе сил выговаривать Эггзи за ругательства, хотя сам недюжинным усилием воли удерживался от использования нецензурных слов. Теперь, наверное, можно себе это позволить.

– Невъебенно странно, – кивает он с серьезным видом. Добавляет: – Закройте рот, мистер Анвин. Вы вратарь, а не ловец.

* * *

Эггзи пользуется любой возможностью, чтобы назвать его по имени. Разумеется, тщательно следит за тем, чтобы в этот момент поблизости никого не было: для него имя Гарри становится такой же запретной тайной-на-двоих, как дошкольный практический урок магии в Макдональдсе. Его голос едва уловимо меняется, тон приобретает дюжину скрытых, интимных оттенков: «Гар-ри». Гарри напоминает себе, что он сам это начал. Сам виноват, что каждый раз, стоит Эггзи к нему обратиться, у него начинает вставать.

Эггзи – взрослый. По-настоящему взрослый: уже не приходится приглядываться, чтобы отделить в нем пацанское от мужского. Гарри разрешает себе смотреть, почти не таясь, везде, кроме как на уроках, а когда позволяет расписание, приходит на квиддичное поле во время тренировок Слизерина – под Дезиллюминационными чарами, чтобы товарищи Эггзи не заподозрили в нем шпиона Рейвенкло. Чувствует себя извращенцем, но в каком-то приятном смысле, и совершенно не испытывает стыда. Он давно не получал такого удовольствия от банального физического желания, от предвкушения – как будто рано или поздно он получит то, что хочет, и иначе не может быть.

При этом он старательно избегает Эггзи, когда тот проводит время с Виктором Ричардсоном. Это чрезвычайно трусливо, однако Виктор слишком сильно напоминает Гарри о его собственных школьных похождениях. Проблема в том, что избегать счастливой парочки не так просто: Эггзи убежден, что Виктор обязан нравиться Гарри, что у них много общего (о, он и не представляет, насколько много), и что каждые выходные в Хогсмиде – отличный повод присоединиться к компании в баре «Вилла Донна».

– Это так смешно, что даже грустно, – бормочет Донна, когда Виктор устраивается в углу с гитарой. Эггзи слушает его, облокотившись на стол и подперев руками подбородок, с блестящими глазами и мечтательной улыбкой. – Он симпатичнее, чем ты был в шестнадцать. Стройнее – уж точно.

Гарри невербальным заклинанием настраивает очки, оглядывает ее с ног до головы.

– Тебе совершенно не идет малиновое белье. Не будь вульгарной.

Донна посылает пару кружек к столику Эггзи и безжалостно припечатывает:

– По крайней мере, мне есть, для кого наряжаться.

Туше.

* * *

Эггзи умудряется вполне успешно сочетать учебу, занятия анимагией, капитанство и личную жизнь. Он твердо уверен в своем решении стать аврором, просиживает целые часы над домашними заданиями, чтобы поддерживать необходимый уровень успеваемости. Ему не все дается с первого раза, но он изобретает странные, порой весьма неординарные способы решения задач и усвоения информации. Гарри немного завидует такой способности.

Каким-то образом Эггзи находит время и для него. Когда он в очередной раз задерживается после занятий, Гарри невольно вспоминает, что в его годы каждую свободную минуту сбегал к Элджернону. С другой стороны, они имели доступ в ванную старост, которым грех было пренебрегать.

Иногда Эггзи приходит к нему в гости без предупреждения. Так и говорит, заходя в кабинет: «Привет, Гарри, я в гости». Гарри улыбается, взмахом палочки разжигает камин посильнее и достает из шкафа очередную заначку сладостей и сливочного пива.

Во время таких внезапных визитов Эггзи немного отстранен: он нарочито веселый, чуть более громкий, чем обычно, и старательно избегает личных тем, предпочитая ругаться на сложные задания или обсуждать последнее интервью Мальчика-Который-Выжил. Гарри не хочет думать о том, что проблема в Викторе; Эггзи никогда не жалуется на своего парня, но логично предположить, что у них могут периодически возникать разногласия. Юность, несовпадение темпераментов. В отличие от рассудительной и уравновешенной Амелии Белл, мистер Ричардсон – личность творческая, наделенная всеми сопутствующими подростковой поэтической душе порывами. Гарри ли не знать.

Донна фыркает и обзывает его эгоистичным ублюдком. Мерлин предлагает построить в подземельях лабиринт для практических занятий по Защите и проследить, чтобы мистера Ричардсона нечаянно проглотил Плотоядный Шкаф. Мерлину не нужен повод, чтобы пофантазировать о смертоносных ловушках для учеников, но Гарри все равно благодарен ему за поддержку.

Он мелочно радуется, что Эггзи не превращает его в дежурную жилетку, а приходит, чтобы отвлечься и поднять себе настроение. В конце концов, для разговоров о мальчиках у него есть мисс Мортон. Впрочем, эти визиты все равно довольно редки.

В этом году Слизерин берет кубок по квиддичу. Гарри не удивлен ни капли. Эггзи – прирожденный лидер группы: это он продемонстрировал еще на третьем курсе. Власть не туманит ему голову, для него главное – грамотное сотрудничество и результат, и он не боится ответственности. Командование дается ему настолько легко, что он сам, кажется, не осознает до конца своих способностей.

Смешно, но именно это оказывается проблемой для Виктора Ричардсона.

В июне, в самом разгаре экзаменационной недели, Гарри становится свидетелем их ссоры. Он не подслушивает намеренно – просто идет по коридору, мысленно набрасывая план для будущей статьи в «Трансфигурация сегодня» (директор давно намекала, что ему неплохо бы почаще публиковаться), когда слышит голоса за углом.

Эггзи искренне расстроен:

– Я ничего такого не имел в виду! Я просто волнуюсь за результаты твоих С.О.В.! Ты говорил, что тебе нужна та книга, а в библиотеке ее не было, вот я и попросил у профессора…

– Я и сам мог у него попросить! Он мой декан! Да и вообще, ты достал с ним… Черт, пошел ты, Эггзи. Это мои экзамены, мои дела, это я могу решить и сам!

Гарри при первой же возможности сворачивает за портьеру, скрывающую тайный проход в другое крыло замка, но суть уловить все равно успевает.

Вечером Эггзи заходит к нему, и они целый час обсуждают его шансы сдать Защиту от Темных Сил на высший балл. Буквально через два дня Гарри замечает их с Виктором у озера – они сидят в обнимку и что-то весело обсуждают. К Хогвартс-экспрессу они уходят тоже вместе.

* * *

Не проходит и недели с начала каникул, как Джей Би приносит Гарри короткое письмо, в котором Эггзи напрашивается в гости: «Я получил лицензию на аппарацию! К тебе когда можно?»

Гарри даже жалеет, что не может впечатлить Эггзи старинным семейным поместьем. Дом, в котором он сейчас живет, он купил уже после смерти матери, будучи состоявшимся аврором, и обустроил исключительно по своему вкусу. Снаружи – центр маггловского Лондона, ненавязчивые защитные чары, стандартный антиаппарационный барьер, зато внутри – десятки детекторов и проклятий-сюрпризов. Аластор Хмури никогда не одобрял его личной трактовки термина «неусыпная бдительность».

Эггзи, разумеется, входит без стука, а потому попадается в первую же ловушку прямо в прихожей: ковер исчезает у него из-под ног, срабатывают Чары Бесконечного Падения. Гарри минуту хохочет за дверью столовой, прежде чем выйти с серьезным видом в коридор и потребовать, чтобы Эггзи перестал пугать истошными воплями соседей-магглов.

– Может быть, это наконец научит тебя стучать, – говорит он, когда Эггзи отпускает его руку и перестает сыпать ругательствами.

– Сколько у тебя еще такого дерьма тут понатыкано, а? – так и не скажешь, что совсем недавно ему казалось странным разговаривать с профессором на равных.

– Достаточно, – усмехается Гарри. – Но если будешь соблюдать правила этикета…

– Да я ни хрена не знаю о правилах этикета! Это нечестно, Гарри!

– Если хочешь, можем прогуляться, а потом пообедать где-нибудь в городе.

– Э, нет. Нет уж. Я наконец попал к тебе домой, и я никуда не уйду, пока ты мне все тут не покажешь.

Гарри понятия не имел, что Эггзи настолько занимает вопрос его частного жилища. Это какого-то черта чрезвычайно льстит.

Он рассказывает Эггзи о защитных и расширяющих пространство чарах, использующихся в магической архитектуре, и о том, как быстро и просто трансфигурировать маггловский холодильник, чтобы еда в нем не портилась месяцами. Показывает свой кабинет, увешанный передовицами маггловских газет – Эггзи предсказуемо забавляет, что он коллекционирует замеченные не-магами чудеса, – и стеллажи с фамильными драгоценностями. Эггзи касается кармана куртки, рассматривая длинные ряды часов, и улыбается почти смущенно. Гарри награждает его анекдотами о матери и прадедушке.

– Ух ты, у тебя есть думоотвод! – Эггзи с восторгом тянется к дверце дальнего шкафа.

– У меня и в школе есть думоотвод, – говорит Гарри. – Они не так уж редки.

– И часто ты… Ну… Пользуешься? – Эггзи дергает бровями, хихикает. Гарри борется с желанием закрыть ладонью лицо. В его время думоотводы в таких целях не использовали. Он сомневается, что используют и сейчас. Просто Эггзи семнадцать, и его голова полнится закономерными шуточками и намеками.

Что ж. Гарри хорошо знает правила этой игры.

– Каждый день, – совершенно серьезно отвечает он. – Иногда – дважды или трижды. Как и положено здоровому магу моего возраста.

Эггзи открывает рот. Закрывает. Усмехается, но все же краснеет чуть-чуть. А потом дверца шкафа кусает его за палец.

– Я предупреждал, – скорбно качает головой Гарри, взмахом палочки останавливая кровь. – Не суй руки, куда не просят.

* * *

[silverspoon]

Эггзи аппарирует к нему не реже двух раз в неделю. Они вместе обедают, гуляют, разговаривают. Эггзи почти не упоминает Виктора, хотя из его слов понятно, что лицензия на аппарацию позволяет им поддерживать отношения на прежнем уровне. Гарри, вспоминая свои шестнадцать, думает: а если Виктор вырастет из «творческой» фазы до того, как они расстанутся? Что будет тогда?

Хитрый паршивец разводит его на повторный визит в Министерство Магии. На этот раз им удается присоединиться к компании авроров, направляющихся в «Дырявый Котел» после работы, что означает возможность лично пообщаться с аврором Поттером. Гарри наблюдает за тем, как Эггзи медленно, но верно переносит себя из категории «докучливые фанаты» в категорию «перспективные коллеги». Это чрезвычайно весело: у аврора Поттера совершенно нет опыта взаимодействия с современными слизеринцами.

С этого момента еженедельные встречи с аврорами становятся традицией. Гарри восстанавливает утраченные связи, возобновляет знакомства, узнает последние сплетни. Убеждается, что Честер Кинг не нарушил негласного пакта о молчании. Вспоминает, что, вообще-то, обожал свою работу.

– А если я вдруг захочу вернуться на службу, – неожиданно для самого себя говорит он в один из пятничных вечеров, допивая третью кружку темного эля, – у вас найдется место для аврора старой закалки?

Стол взрывается возгласами одобрения. Гарри Поттер утверждает, что в его отделе только обрадуются опытному аврору, и уж тем более – кому-то, кто служил под началом Аластора Хмури.

Эггзи смотрит на него во все глаза. Гарри поводит плечом: ну, а что. А вдруг?

– А вы знали, что этот маг, – Эггзи указывает кружкой на Гарри, – учил меня колдовать в маггловском Макдональдсе?

Гарри смеется вместе со всеми. В конце концов, каждый волшебник рано или поздно нарушает Статут Секретности. И, удивительное дело, эта история добавляет Эггзи очков в глазах Мальчика-Который-Выжил: Эггзи на следующий же день присылает ему восторженное письмо, в котором сообщает, что аврор Поттер пригласил его поиграть с ним и его приятелями в квиддич в ближайшую субботу. Им как раз нужен был вратарь на замену.

Гарри ходит с Эггзи в кино. На выставки. Аппарирует его по древним магическим местам. Показывает старое поместье Хартов, которое давным-давно принадлежит какому-то эксцентричному магглу.

Гарри флиртует с Эггзи. Эггзи флиртует в ответ. Иногда – наоборот. Иначе это назвать нельзя: неизбежно их разговоры перетекают в обмен намеками, полутонами, внутренними шутками. Эггзи неизменно делает вид, что понятия не имеет о правилах вежливости, и каждый раз Гарри приходится своими руками избавлять его от Чар Бесконечного Падения. Гарри, в свою очередь, делает вид, что его это неимоверно раздражает, и наслаждается ощущением широкой ладони в своей, редкими, случайными объятиями. Эггзи угощает его маггловской газированной водой, которую они пьют из одного стакана. Гарри покупает ему очки и объясняет, как зачаровать их на тот или иной вид детекторов; через два дня Эггзи с ленивой, жаркой улыбкой сообщает, что все современные маги давным-давно надевают брюки под мантию.

Эггзи по-прежнему встречается с Виктором.

Чем ближе сентябрь, тем отчетливее Гарри понимает, что не хочет возвращаться в школу. Хогвартс за последние годы стал для него чуть ли не роднее собственного дома; рутина школьной жизни принесла долгожданное спокойствие после всего, что произошло во время войны, а преподавать ему нравилось всегда. Но теперь у него есть Эггзи.

Гарри не боится, что их дружба утратит обретенную за лето глубину, однако его избаловало отсутствие границ, интимное общение, разнообразие совместного досуга. Впрочем, остался всего один год. Гарри предпочитает не думать о том, что будет, когда этот год истечет. В конце концов, сюрпризы лучше обманутых ожиданий.

Эггзи настаивает на том, чтобы продолжать занятия анимагией и летом. Правда, они сокращают время тренировок до получаса, но эти тридцать минут Эггзи самоотверженно сосредотачивается и шепчет себе под нос вспомогательные заклинания. Они обычно занимаются в гостиной; Эггзи в футболке, джинсах и босиком, отблески камина бегают по его нахмуренному лицу и зажмуренным глазам, и Гарри думает, что это все – такой вот уютный и домашний Эггзи в его любимом кресле – очень органично вписывается в его нынешние представления о спокойной, счастливой жизни.

В один из таких вечеров он решается спросить:

– Как мама восприняла Виктора?

Они не говорили об этом, но Гарри уверен, что Эггзи сказал Мишель. Они с матерью очень близки, он не смог бы долго скрывать от нее такое.

– Нормально. Не обрадовалась, конечно, но… В целом, спокойно. Я, если честно, даже немного удивился. А потом подумал, что самое странное, что она могла услышать о своем сыне, она уже услышала – от тебя, когда мне было одиннадцать, – Эггзи подмигивает ему, и Гарри, каким-то чудом сохраняя на лице ровную улыбку, сжимает пальцы на переплете книги: слишком сильно хочется протянуть руку и коснуться его щеки.

* * *

В первую пятницу семестра Виктор бросает Эггзи. У Гарри нет ни малейшего шанса избежать этой сцены, потому что это случается за обедом, на глазах у всей школы. Очевидно, во время летних каникул нужда юноши в глубоком эмоциональном общении не была в достаточной мере удовлетворена.

Гарри стыдно. Немного. Мерлин обзовет его мудаком. И будет прав.

– Все, Эггзи! Все! Между нами все кончено! И не смей оправдываться! – Виктор вскакивает на ноги; Эггзи, красный от смущения и злости, закрывает рот и отступает на шаг: он минуту назад подошел к столу Рейвенкло, чтобы, как, видимо, ожидал Виктор, договориться о планах на выходные. – Завтра суббота, мы едва виделись всю эту неделю, а ты опять весь вечер собираешься проторчать у профессора…

– Молодые люди! – громогласно восклицает директор МакГонагалл. Гарри невольно отодвигает свой стул на пару дюймов левее. Опрометчиво: слева сидит профессор Хагрид, который сразу же хлопает его тяжеленной ладонью по плечу и… усмехается.

Гарри не краснел уже много, много лет. О, Моргана, это почти как тот день в Шармбатоне. Только в миллиард раз хуже.

Виктор выбегает из зала. Эггзи, а вместе с ним и все студенты Хогвартса, смотрит ему вслед. К счастью, мало кто знает об пятничных занятиях анимагией, и для большинства эта сцена – не более, чем повод посмеяться над унижением одноклассника. Директор вмешалась в самый подходящий момент.

Она отменяет усиливающее голос заклинание и тихо прокашливается.

– Профессор Харт. После обеда… На пару слов.

Гарри никогда в жизни не вызывали в кабинет директора.

* * *

– Как продвигается обучение мистера Анвина анимагии? – спрашивает директор, разливая по чашкам чай. Ее манеры безупречны; сдержанная улыбка и ровный вежливый тон только добавляют к отвратительному, ноющему чувству неловкости и граничащему с параноидальным ощущению надвигающейся бури.

– Быстрее, чем я планировал изначально, мадам. Мы на четвертой ступени, – отвечает Гарри и делает глоток чая. Сахара директор не пожалела: помнит предпочтения коллеги. Господи, как же стыдно. – У него последний год, тяжелый год, я не рассчитываю, что он добьется первой трансформации к лету, но, возможно, будущей осенью…

– Очень хорошо. Я довольна вашими результатами. Держите меня в курсе. – Директор отставляет чашку, и Гарри на секунду зажмуривается. – Вообще-то, я хотела обсудить с вами другой вопрос.

Гарри не скрывает удивления. Директор поджимает губы, смотрит на него внимательно поверх очков.

– Сегодня утром я получила сову от мистера Поттера, – наконец говорит она. – Он упомянул мельком, что общался с вами и юным Анвином в течение каникул, и что вы изъявляли желание вернуться на службу в Аврорат.

Она не добавляет напрашивающееся «это правда, профессор?» – в конце концов, не станет же Гарри Поттер ей лгать. Гарри проглатывает нервный смешок.

– Да, мадам, все верно. Изъявлял.

– Однако вы еще не приняли окончательное решение.

– Нет, мадам, не принял.

– Мне бы не хотелось в срочном порядке искать замену преподавателю трансфигурации и декану Рейвенкло, профессор Харт. Надеюсь, вы сообщите мне о своем решении заблаговременно.

– Разумеется, мадам. Но, честно говоря, я пока не задумывался об этом всерьез, – признается Гарри. – Когда я… изъявил желание вернуться в Аврорат… Мы ужинали в «Дырявом Котле».

Это вызывает едва заметную усмешку.

– Понимаю, профессор. Тем не менее. Вы меня очень обяжете.

– Разумеется, – повторяет Гарри. От облегчения хочется застонать в голос. Только вот ощущение надвигающейся бури так и не…

– И еще одно.

– Да, директор?

– Мистер Поттер спросил моего совета. Он склонен доверять мнению мистера Анвина, который, очевидно, отзывается о вас более чем положительно, однако у него сложилось впечатление, что в Аврорате за вами закрепилась… неоднозначная репутация.

Блядство.

Гарри прогоняет в уме имена всех, кто был в «Дырявом Котле» в тот вечер. На первый взгляд связи с Честером Кингом нет ни у кого. Придется это расследовать.

– Спасибо, что поставили меня в известность, мадам, – искренне благодарит он. МакГонагалл кивает: свободны, профессор Харт.

* * *

[silverspoon]

Гарри до упора ожидает Джей Би с просьбой отменить занятие, однако ровно в семь Эггзи осторожно приоткрывает дверь его кабинета.

– Профессор Харт, добрый вечер, – он хмурый, слегка растрепанный, но в целом выглядит вполне нормально. Если не считать того, что впервые за пять месяцев он не назвал Гарри по имени наедине. Впрочем, могло быть хуже: он мог постучать.

– Проходи, Эггзи.

Они работают практически молча, обмениваясь лишь скупыми комментариями. У Эггзи все валится из рук. Он рассыпает свитки с магическими формулами, путает слова заклинаний. О требуемом для достижения пред-преобразовательного состояния спокойствии не идет и речи. Гарри не прерывает его только потому, что его собственные мысли вертятся вокруг чего угодно, кроме анимагии. Спустя двадцать минут, когда Эггзи едва не трансфигурирует свою руку в еловую ветку, а Гарри даже не может понять, с какого именно момента упражнение пошло не в ту сторону, он не выдерживает:

– Хватит, все. Хватит на сегодня.

– Прости, Гарри. Я... Я сейчас соберусь, все в порядке, – Эггзи разочарованно закусывает губу. Он зол и расстроен. Но, по крайней мере, Гарри теперь снова «Гарри».

– Можем на следующей неделе продолжить пораньше. Во вторник, например. Не бери в голову, у всех бывают хреновые дни.

Эггзи бросает на него подозрительный взгляд, ждет вопроса. Гарри встречает его взгляд молча: будто ему нужны какие-то объяснения.

Эггзи выжидает пару секунд, а потом вдруг громко выдыхает и со смешком откидывается в кресле.

– Да уж. Хреновый день – не то слово.

Он поднимает глаза к потолку, и Гарри вспоминает, как у него на второй год преподавания началась зверская ломка по свободе полевой аврорской работы – вплоть до ненависти к замкнутому пространству кабинета. Он тогда с головой окунулся в многослойную теорию зеркальной трансфигурации, планируя зачаровать свой потолок так, как в Большом зале, чтобы создать хотя бы иллюзию пространства, но постепенно успокоился и отказался от этой идеи. Было слишком амбициозно полагать, что ему удастся скопировать единственный в Европе образчик настолько полного природного отражения, в любом случае.

Гарри призывает на стол пару стаканов и бутылку Огневиски. Эггзи пялится на него во все глаза, не забыв – ну конечно! – распахнуть рот. Гарри плескает в оба стакана, в один – на два пальца, а во второй – буквально глоток, лишь покрыть дно. Протягивает второй Эггзи. Тот щурится недоверчиво, принимая стакан из его руки.

– О, да не смотри на меня так, – Гарри не сдерживает усмешки. – Да, мы в школе, но сегодня пятница, ты – совершеннолетний, а мой рабочий день окончен. У тебя же нет завтра утром тренировки?

– Нет, только в понедельник, – Эггзи мотает головой.

– Вот и отлично. Только у меня одно условие, – Гарри поправляет очки и придает лицу максимально серьезное выражение. – Пусть это будет большей тайной, чем твой первый опыт с палочкой. Понял?

Эггзи давится смешком, отзеркаливает драматически-серьезную мину и кивает:

– Да, Гарри!

Ему хватает этих нескольких капель, чтобы расслабиться и раскраснеться. Пять минут спустя он уже нервно чешет нос и разговаривает сбивчиво, быстрее, чем обычно.

– Я же пошел еще мириться, как придурок. Черт. Идиотизм какой-то просто. Не верится, если честно, до сих пор, что он вот так...

Гарри наливает ему еще порцию, не большую, чем в первый раз. Он не ставит себе целью разговорить его, хочет только, чтобы он успокоился немного, но так даже лучше. Когда Эггзи пытается что-то в себе копить дольше пары дней, злость его усиливается многократно, и в таком состоянии он способен натворить любую, даже очень жестокую, глупость.

К тому же, переключение на проблемы Эггзи помогает наконец отложить размышления о «неоднозначной репутации» в Аврорате в дальний угол памяти. Все равно Гарри ничего не может предпринять прямо сейчас.

– Наверное, к этому все давно шло. А я старался не думать об этом, но... Блядь. В принципе, возможно, это и к лучшему. Ну а у Чарли теперь будет лишний повод поиздеваться надо мной, – Эггзи криво усмехается и с видом побитого щенка протягивает Гарри пустой стакан. Вопросительно приподнимает брови для пущего эффекта. Гарри этим уже не проймешь, и он с улыбкой качает головой, встает к камину, чтобы заварить травяной чай по секретному рецепту Донны. Это пойло получше любого антипохмельного зелья способно прочистить мозги, а в случае Эггзи – успокоить нервы.

За полчаса до полуночи Гарри советует ему отправляться спать. Мальчишка не спорит: он действительно устал, последние минут сорок сползал все ниже по креслу и моргал все медленнее.

Прежде, чем выйти, он на секунду останавливается перед дверью и тихо, отчетливо говорит:

– Спасибо, Гарри.

Он уходит, и Гарри полминуты смотрит на почти полную бутылку, оставшуюся на столе, а потом решительно встает и направляется в ванную. Лечь спать – отличная идея. Ему предстоят сложные выходные.

* * *

Следующие два дня – бесконечный обмен совами. К вечеру воскресенья Пиклз III прячется на верхней полке шкафа и отказывается спускаться даже за конфетой.

Ни одно из писем не приносит ответов на уклончивые вопросы. Все авроры, занятые сейчас в Министерстве, проверялись и перепроверялись Кингсли Шеклболтом лично. С нынешним начальником Аврората, Робардсом, Гарри вместе служил; они никогда не были близкими друзьями, и Робардс, по мнению Гарри, скорее исполнитель, чем лидер, но причин сомневаться в его лояльности нет. К тому же, они с Честером Кингом даже не знакомы.

Гарри докуривает сигарету, заедает ее шоколадным котлом. Перечитывает письмо от Главного смотрителя Азкабана: «Насколько мне известно, ни у кого из названных вами заключенных не было посетителей с тех пор, как их поместили под стражу, сэр».

В Гарри просыпается почти забытый азарт погони, и он наотрез отказывается думать о том, что его «неоднозначная репутация» – всего-навсего результат увольнения без объяснения причин и общей послевоенной смуты. Гораздо легче поверить в то, что он что-то упустил, совершил не первую и не последнюю в своей жизни ошибку. Нужно просто распутать эту паутину – точнее, отыскать одну торчащую нить и дернуть за нее как следует.

В понедельник Эггзи заходит к нему прямиком с тренировки. Мокрый, грязный, но счастливый: его команда в отличной форме.

Эггзи и сам…

Гарри собирает накопившиеся на столе письма в аккуратную стопку и убирает их в ящик. Эггзи удивлен непривычно большим количеством корреспонденции и наверняка улавливает подчеркнутую неторопливость жестов. Что ж, если он спросит – Гарри ответит. Но спрашивать нет повода.

– В отличной форме, – повторяет он слова Эггзи.

– Именно. Прости, Гарри, но мы вас сделаем в два счета.

– Хочешь поспорить?

Это происходит само собой, как летом – интимный, флиртующий тон, намек на улыбку, насмешливо-вызывающий взгляд. А ведь Эггзи всего два дня назад расстался со своим парнем. Нужно дать ему время, нужно…

– Гарри. Тебе что, деньги девать некуда? Лучше просто угости меня чем-нибудь, и будем в расчете.

Угостить его. Ну, да, пожалуй, можно и так.

– В Хогсмид в пятницу?

– Без проблем, – скалится Эггзи. – У меня планов нет.

* * *

[silverspoon]

Дни перетекают в недели. Расследование – аппарация из одной мертвой точки в другую. Еще немного, и Гарри сорвется – напишет напрямую Честеру Кингу и спросит, какого ебаного черта. Или просто ответит проклятьем на проклятье: мистеру Поттеру наверняка полезно будет узнать, что не все пособники режима Вольдеморта заплатили за свои злодеяния.

– Эй, Гарри, ты в порядке? – спрашивает Эггзи, левитируя на стол две кружки медовухи. Теоретически, семикурсники обязаны соблюдать все школьные правила – в частности, посещать Хогсмид только в отведенные специально выходные, но Эггзи – не единственный совершеннолетний студент, кто эти правила нарушает, и Гарри бесстыдно этим пользуется.

Ему не нравится хранить от Эггзи секреты, но это – его дело, его просчет, его ошибка. Только его.

– Я скучаю по полевой работе, – признается он.

– Аврорской работе?

– Да.

– Гарри… – Эггзи наклоняется к нему, касается коленом колена под столом. – Я думал, ты тогда просто пьяный был, но… Я вижу, ты всерьез думаешь об этом. О том, чтобы вернуться. И это было бы так круто – работать вместе в Аврорате…

Гарри криво усмехается.

– Закончи школу сначала.

– А когда закончу? Пойдешь со мной?

Голос Эггзи, его рот, взгляд, да он весь, целиком – как вейловские чары. И он свободен. Даже не вспоминает Виктора, который – в силу того, что принадлежит Рейвенкло, не иначе – ведет себя вполне достойно что на уроках, что в свободное время.

– Я подумаю, – Гарри встречается с Эггзи взглядом, удерживает его непристойно долго, используя, как ему кажется, глупые, подростковые уловки; Эггзи облизывает губы. – Посмотрим, как ты сдашь экзамены.

– Я отлично все сдам, – фыркает Эггзи. – Давай другое условие какое-нибудь.

К черту. Гарри разрешит все вопросы к тому моменту, как Эггзи закончит школу. Чего бы ему это ни стоило.

– Давай без условий, – говорит он. – Я вернусь в Аврорат.

Ровно секунду ему кажется, что Эггзи его сейчас поцелует. А потом за соседним столиком компания взрывается смехом, и Эггзи просто награждает его улыбкой – яркой и счастливой, как в первый раз, когда у него получилось заклинание левитации при помощи палочки Гарри.

* * *

Эггзи практически переезжает в его кабинет. Просто приходит тусклым октябрьским вечером с полной сумкой книг и свитков и опускается в кресло у камина, а на вопросительно поднятые брови отвечает:

– Ничего, если я здесь домашку сделаю? В гостиной шумно слишком, а мадам Пинс меня нервирует.

Гарри понимает, что под «шумно» он имеет в виду Чарли и его компанию. Эггзи никогда не жалуется, но его репутация в Слизерине существенно испортилась за последние недели; исправлять ее у него нет ни времени, ни, кажется, желания. Гарри, с одной стороны, одобряет этот подход – в таких обстоятельствах гораздо разумнее переждать конфликт и выйти победителем в холодной войне, чем отвечать ударом на удар и представать еще более уязвимым перед лицом насмешников. А с другой… Это непохоже на Эггзи. Разве что он разрабатывает сложный, по-слизерински хитрый план мести, но Гарри, наблюдая за тем, как он окунается в подготовку к экзаменам, в этом очень сомневается.

– У тебя не найдется зеленых чернил? – не отрываясь от «Энциклопедии редчайших болотных трав», спрашивает Эггзи и через несколько секунд, по-прежнему не поднимая головы, ловит летящую к нему чернильницу.

Гарри работает. Эггзи учится. Они часто ужинают вдвоем, не спускаясь в Большой зал. Это – чертовски приятная, затягивающая рутина. Эггзи разве что только не спит у него; иногда отрубается прямо в кресле, и тогда Гарри будит его осторожными прикосновениями к плечам за десять минут до отбоя. Эггзи сонно улыбается, подается навстречу его рукам.

Мерлин и Донна, удивительное дело, никак это не комментируют. Мадам МакГонагалл не вызывает его в свой кабинет и не требует прекратить непотребство. Только Слагхорн сетует, что юный Анвин стал реже появляться на собраниях его клуба.

Постоянная близость Эггзи успокаивает, умиротворяет. Проходит месяц, и Гарри почти готов признать, что напрасно паниковал из-за Аврората. В конце концов, МакГонагалл, следуя безупречной профессиональной этике, наверняка постаралась развеять сомнения мистера Поттера, а слухи… Гораздо проще будет положить им конец в личном порядке, когда его снова примут в штат.

– Я принял решение, – сообщает он директору. Они несколько минут обмениваются обязательными в таких случаях высказываниями сожаления и комплиментами работе друг друга, а потом директор принимает его заявление и обещает подписать его в июне.

Накануне каникул Эггзи просит показать ему что-нибудь из программы аврорского тренинга.

– Не ломайся, Гарри! – он смеется в ответ на возмущенный взгляд. – Ты меня уже стольким прикольным штукам научил, которые, по идее, в школьную программу не входят, а теперь заявляешь, что это нечестно?

– Ладно, – соглашается Гарри (потому что Эггзи – не первый, кто употребляет по отношению к нему эпитет «ломаться», пусть и в несколько ином контексте, но это, черт возьми, просто несправедливо). – Иди сюда. Убери палочку, она тебе не понадобится.

Они встают друг напротив друга посреди кабинета. Гарри добавляет слой Амортизирующих чар к ковру и сбрасывает мантию. Кивает Эггзи, чтобы последовал его примеру.

Спарринг без магии был самой неприятной для него частью тренировочной программы – в двадцать лет он самодовольно причислял себя к магам, которые ни в коем случае не допустят потери палочки в бою. Он, конечно же, ошибался. А Эггзи от перспективы драться без палочки в полном восторге, разумеется: он признается, что скучает по гимнастике – в квиддиче все-таки задействованы лишь некоторые группы мышц.

Через десять минут Гарри с отвращением понимает, что он в ужасной форме. Еще через десять – что от шоколадных котлов стоит отказаться вообще, и что зелья – плохая замена физической нагрузке. Эггзи с легкостью повторяет движения, запоминает приемы, и видно, что у него руки чешутся их опробовать, но Гарри идет на поводу собственной гордости и заявляет, что непосредственно к спаррингу они перейдут в следующий раз: очень уж не хочется позволять ему уложить себя на лопатки в первые же полчаса. Эггзи, впрочем, судя по хитрому блеску в глазах, его раскусил.

– В следующий раз – обязательно, – он хлопает Гарри по спине, а потом с притворной брезгливостью вытирает ладонь о штаны: рубашка пропитана потом.

У него сильные руки, тренированные плечи. Он быстрый, гибкий, двигается из одной боевой стойки в другую так же, как летает – плавно и уверенно. Гарри оглядывает его с ног до головы, медленно и жарко. Эггзи ловит его взгляд.

– В следующий раз, – обещает Гарри. Эггзи все равно через пару дней уедет домой.

* * *

[silverspoon]

Вечером первого января Гарри просыпается от стука в окно. Вечеринка у Донны удалась на славу, и Гарри требуется почти целая минута, чтобы понять, что источник шума – Джей Би, а не барабанный бой в его собственной голове.

«Гарри!
С Новым Годом! Как отметили? Надеюсь, преподаватели держали себя в руках, и Хогвартс с Хогсмидом все еще на месте, мне еще школу как-то окончить надо.
Вчера произошло кое-что охрененное, но я лучше расскажу, когда вернусь. Привет тебе от мамы и отдельное спасибо за подарок. Она в восторге от этих средств для волос, говорит, они просто магические.
Увидимся скоро,
Эггзи»

Гарри заинтригован. Несколько лет назад Эггзи мог назвать «кое-чем охрененным» что угодно, даже случайно надетые с утра разные носки. Сейчас для такого заявления требуются веские основания.

Гарри чешет под крылом довольно ухающего Джей Би и со вздохом тянется за палочкой, призывает халат. Ложиться обратно бесполезно: чертова упрямая птица по-прежнему отказывается улетать, пока ей не вручат ответ.

Поговорить с Эггзи, впрочем, удается не сразу. Семикурсников, стоит им сойти с поезда, нагружают по горло: финальные экзамены уже не кажутся мутными призраками на горизонте – подступают угрожающе, как боггарт, выпущенный из старого комода. А Эггзи твердо намерен и в этом году взять кубок по квиддичу, поэтому в первый же день семестра устраивает тренировку своей команде.

Гарри видит его на уроке, встречает в Большом зале, пару раз сталкивается в коридоре; Эггзи каждый раз радостно здоровается, но не задерживается, убегает по своим делам. Энергия в нем просто кипит, а еще, судя по всему, Чарли наконец-то надоело издеваться, и Эггзи остается по вечерам в слизеринской гостиной.

Гарри уже решает, что Эггзи передумал делиться с ним своей новостью, пока в четверг за обедом тот не подходит к преподавательскому столу.

– Профессор Харт, сэр. Могу я прийти к вам завтра на час раньше? За каникулы накопилось много... вопросов.

Звучит это… отвратительно двусмысленно. Гарри старается не смотреть по сторонам, подтверждая место и время. Впрочем, возможно, он просто стал окончательным параноиком. Недостаток секса и недостаток общества Эггзи – и постоянные фантазии о сочетании этих двух пунктов – плачевно сказываются на способности трезво соображать, очевидно. Однако закравшаяся на каникулах мысль о том, чтобы сходить в клуб, не вызвала ничего, кроме отторжения. Эггзи так и не нашел себе нового парня или девушку; Гарри намерен, как классический влюбленный дурак, его дождаться.

Эггзи заваливается в его кабинет на следующий день ровно в шесть. В его руках – небольшая картонная коробка.

– Вот. Мамин торт! Надо было занести его раньше, но я наложил парочку заклинаний, которым ты меня научил летом, так что он еще свежий.

Гарри без лишних слов отправляет чайник на огонь. Эггзи множество раз упоминал, что Мишель печет самый лучший на свете шоколадный торт, а когда Гарри посмел в этом усомниться, оскорбился до глубины души и пообещал предоставить доказательства.

– Признаю. Был неправ, – говорит он, справившись с первым куском. Господи, ну почему он так любит шоколад? Ему нужно привести себя в форму к лету!

Эггзи с самодовольной ухмылкой – и, если Гарри не тешит себя иллюзиями, потемневшими слегка глазами – следит за выражением его лица. Потом в один глоток вливает в себя чай и приступает к рассказу:

– Помнишь, я писал, что на каникулах случилось кое-что охрененное? Так вот, – он передвигается на самый край кресла в возбуждении, – у меня стали получаться невербальные заклинания!

Это действительно охрененная новость. Эггзи, к собственному раздражению и разочарованию преподавателей, еще с прошлого года никак не мог приноровиться колдовать молча. Заклинания просто срывались у него с языка сами собой. Мерлин даже назначал ему дополнительные занятия, пытался в частном порядке помочь преодолеть блок, но долгожданного прорыва так и не случилось. До сих пор.

– Поздравляю, Эггзи! – Гарри дотягивается до его руки, сжимает мягко пальцы, улыбается. – Я же говорил, что при должных тренировках и использовании техник...

– Да нет, – Эггзи нагло перебивает его, мотает головой, не обращает внимания на осуждающий взгляд – но и руки не убирает. – В смысле, я, конечно, тренировался, да. Постоянно. Но суть не в этом! Началось все с того, что я поздравил с Рождеством Гарри Поттера, и он пригласил меня на новогоднюю вечеринку в Аврорате.

Ах, вот как. Это – большой шаг по направлению как к дружбе с Героем Волшебного Мира, так и к стремительному карьерному росту. Впрочем, в дополнение к врожденной общительности и умению очаровать собеседника, не капли при этом не играя, Эггзи за годы учебы получил от факультета Слизерин и Слагхорна в частности навык грамотного поддержания нужных и интересных знакомств.

– Я хотел позвать и тебя, но у тебя уже были планы с Донной... – Эггзи виновато хмурится, и Гарри отпускает его руку, отмахивается, давая понять, что не обижается. Он не может сказать, что приглашение на аврорскую вечеринку вряд ли включало в себя «плюс один», особенно если этот «плюс» – профессор Гарри Харт. Теперь, когда место Эггзи в Аврорате фактически гарантировано, а сам Гарри намеревается вернуться на службу, делиться с Эггзи тайнами прошлого – непозволительная роскошь. Даже факт владения им этой информацией может разрушить его еще толком не начавшуюся карьеру. Гарри рад, что случая рассказать ему обо всем так и не представилось.

– Ну так вот, – включается после секундной паузы Эггзи, – был уже третий час ночи, почти все уже разошлись, и тут вдруг – Патронус от Робардса! Срочный вызов! Какой-то темный маг устроил заварушку в маггловском районе, представляешь? И не просто в маггловском – ты сейчас обосрешься, – в моем районе! В общем, я сказал, что знаю там все, помогу им сориентироваться. Да и лишняя палочка не помешает – нас всего пятеро осталось, и все пили, как проклятые. Они сомневались, конечно, особенно мистер Поттер, но я пообещал, что не буду вмешиваться, и все равно мне домой туда, так какая разница? Короче, я аппарировал с ними.

Гарри старается удержать нейтральное выражение лица, но получается плохо. Четыре пьяных аврора и не менее пьяный школьник! Чем они думали? Чем, к слову, думал Робардс, вызывая на дело именно их?.. Конечно, Гарри лучше всех знает, насколько убедительным может быть юный мистер Анвин... Но все равно. Это же Гарри, блядь, Поттер. Если не роль общественного героя, то более десяти лет службы должны были научить его хотя бы толике ответственности! Вот что происходит, когда в Аврорат принимают недоучек. Хмури бы такого не допустил.

– Гарри, я знаю, я знаю, это было очень необдуманно с их стороны! Но я действительно не собирался вмешиваться ни во что. Просто очень хотелось посмотреть. И это была бомба! Этот маг совершенным психом оказался! Напал на какого-то волшебника, который просто домой возвращался из паба, без провокаций, без всего – и сразу Круциатус! А когда мы прибыли, он окончательно с катушек слетел, начал швыряться заклятиями направо и налево, не пытаясь даже прицелиться!

Эггзи не сдерживается и принимается иллюстрировать рассказ жестами и гримасами. Гарри очень отчетливо представляет себе летящий в него Круциатус, а потом – собственный, летящий в Гарри Поттера. Дьявол, Эггзи ни разу не бывал в настоящих боевых условиях.

– И тут я вдруг вижу – знаешь, как в кино, будто в замедленной съемке! – как из-за угла выбегает девушка, маггл! Она услышала шум, хотела посмотреть, может, кому-то плохо... Ну, она мне потом так сказала. И вот она уже тут, в переулке, и этот псих разворачивается, поднимает палочку… Блядь, Гарри! Все так быстро произошло... Авроры могли не успеть прикрыть ее, а я стоял ближе всех, и... И я наложил на нас обоих щит. Невербально. Я просто не успел бы произнести заклинание вслух, у меня не было выбора. Прыгнул к ней, сбил с ног, и мы упали уже под щитом. Если бы не это, ее бы просто разнесло, я видел, что стало со стеной дома, куда срикошетило заклятие. Кошмар, – Эггзи осуждающе качает головой, как мадам Пинс, когда кто-то нарушает тишину в библиотеке.

К желанию проклясть безответственных авроров примешивается желание удушить их голыми руками. А еще вспыхивает гордость. Эггзи – чертов герой: суметь сориентироваться в такой ситуации, без всякой подготовки и при полном отсутствии опыта полевой работы.

Может быть, примерно это чувствовали сотрудники Аврората, нанимая Гарри Поттера в обход трехлетней тренировочной программы.

– А потом все вдруг закончилось. Его скрутили, никто особо не пострадал. Авроры отправились в Министерство, а я пошел провожать Тильде до ее гостиницы.

– Тильде – это девушка, которую ты спас? – вообще-то, Гарри больше волнует другой вопрос: рискнет ли мистер Поттер упомянуть в отчете о происшествии присутствие семнадцатилетнего школьника. Вряд ли, но…

– Да. Тильде. Она из Швеции, приезжала в Лондон на праздники к друзьям. Красивая очень... И изящная такая. Настоящая принцесса, – у Эггзи смешно краснеют кончики ушей. – Ей модифицировали память, конечно, она думала, что ее просто пытались ограбить, а я ее спас.

Гарри словно воочию видит, как один из авроров с ухмылкой смотрит на Эггзи – и прицельным Обливиэйт меняет историю в голове девушки вместо того, чтобы просто стереть из ее памяти весь инцидент. Юный спаситель заслужил награду.

– Я обещал мистеру Поттеру, что никому не расскажу об этом, но решил, что тебе все-таки можно. Когда днем домой вернулся – сразу сову и отправил. И, знаешь, я потом дома еще тренировался, теперь невербальные мне лучше даются. Кажется, наконец-то понял принцип.

Ну, вот и ответ на незаданный вопрос об отчете.

[silverspoon]

От внимания Гарри не ускользает, как небрежно Эггзи уводит разговор от того, где провел остаток ночи, и почему вернулся домой только днем. Как скрывает ребяческое самодовольство, как будто стыдится того, что сделал.

Ему семнадцать ебаных лет. В семнадцать стыдиться случайного секса… Господи, Гарри Харт, какой же ты мудак.

– Поздравляю с боевым крещением, – говорит он, потому что Эггзи не заслуживает упреков. – Ты блестяще справился. Однако надеюсь, что следующая твоя схватка с темным магом произойдет уже после выпуска из аврорской школы.

Эггзи солнечно улыбается и подмигивает ему хитро: конечно, Гарри, как скажешь, но ничего обещать не могу.

* * *

Январь заканчивается, начинается февраль. Воспоминания о феврале девяносто восьмого в этом году ярче, что, в общем-то, закономерно, но Гарри все равно раздражают навязчивые мысли. Плюс, недостаток секса и недостаток Эггзи – по-прежнему проблема. Гарри эгоистично жалеет, что Чарли Хескетт поостыл за каникулы, и надеется, что смена поведения – не признак желания повторить прошлогодний случай в раздевалке. Эггзи, конечно, вряд ли позволит застать себя врасплох во второй раз, да и не опустится он до такого, как Чарли, но…

«Опустился же до магглов» – самая отвратительная и двуличная мысль, что когда-либо приходила Гарри в голову. Без вариантов.

Он направляет официальное заявление в Аврорат с просьбой рассмотреть его кандидатуру на пост полевого сотрудника с дополнительными обязанностями тренера курсантов в области модификации памяти. Получает стандартизированное письмо в ответ: «Резюме получено, сотрудник отдела кадров свяжется с вами в ближайшее время, спасибо».

Перед следующим уроком анимагии – в силу предстоящих экзаменов пришлось несколько снизить темпы, и Гарри сомневается, что им удастся выяснить вид животного до конца учебного года – Эггзи ошарашивает его внезапным заявлением:

– Если тебе на День Валентина пришлют подарочную упаковку шоколадных котлов, не открывай ее. Выброси сразу же.

Если это – намек на спарринг, то какой-то слишком уж тонкий. Или толстый. Черт.

– Почему?

– Потому что туда любовное зелье подмешано, – Эггзи бросает на него странный взгляд и слегка краснеет. – Я подслушал в гостиной девчонок с пятого курса. Случайно! Но, Гарри, хорошо, что подслушал!

Гарри не успевает справиться со смехом, а стоит начать – остановиться сложно. Это как дуэли за его честь на четвертом курсе, но при этом – абсолютно иное. Эггзи в раздражении складывает руки на груди и надувает губы, не понимает, что в этом смешного.

– Эггзи, – выдавливает наконец Гарри. – Мне кажется, я должен обидеться на тебя.

Эггзи распахивает рот.

– Обидеться?! Да я же…

– Мы договорились, что я пойду с тобой в Аврорат после школы. Однако твое решение предупредить меня о такой банальной вещи, как отравленные студентками конфеты, говорит о том, что ты не считаешь меня достаточно компетентным для аврорской работы. Я, право, оскорблен, – Гарри все еще посмеивается, но Эггзи опускает голову – красный, злой и расстроенный.

– Ты прав, – говорит он себе под нос. – Прости.

– Эггзи. Я шучу. Это было… – за «мило» Эггзи его проклянет, поэтому Гарри перестает издеваться: – …очень по-аврорски. Одно из основных правил в любом отделе магической полиции, не только в Аврорате – всегда сообщать партнеру о подозрениях на незаконные действия, насколько бы невинными они ни были.

Мелькает мысль: Ли был таким же. Беспокоился за него, защищал, доносил обо всем, что могло угрожать его безопасности. Эггзи снова открывает рот, и воспоминание о Ли резко рассеивается; Гарри облизывает губы, повторяет про себя таблицу базовых преобразований.

– Значит, мы – партнеры? – выпаливает Эггзи.

Отпираться бесполезно. Сам попался.

– Мне бы хотелось работать с тобой в будущем. Но об этом пока рано говорить, Эггзи.

– Нифига не рано! Гарри! Я тоже хочу с тобой работать! Я поэтому и звал тебя с собой, чтобы мы смогли, когда я закончу тренинг…

Эггзи фантазирует вслух о будущем партнерстве, а Гарри фантазирует про себя о том, как однажды просто подойдет и поцелует его, не дожидаясь окончания монолога.

Почему бы не сейчас? Черт возьми, что его останавливает? В конце концов, некоторые его коллеги полагают, что именно этим они в свободное от учебы время и занимаются, и тактично молчат. А в июне он уходит с поста преподавателя.

Наверное, здесь работает та же уловка, что с неформальным общением, факультативом по трансфигурации и обучением анимагии: инициатива должна исходить от ученика, не от учителя. Эггзи множество раз доказывал, что для него не составляет проблемы сделать первый шаг, протянуть руку и взять то, что хочет получить. Однако сейчас он этого не делает. Не переступает черту. Почему? Гарри кажется, что он демонстрирует Эггзи собственное желание настолько откровенно, что откровенней было бы только Исчезнуть одежду и завалить его на кровать.

«Гарри, не ломайся!» – ехидно тянет в голове Элджернон. Эггзи вторит ему насмешливо.

Гарри не ломается. Тридцать лет назад – было дело, но сейчас – нет. Сейчас он – взрослый, а Эггзи – его студент, и решение должно оставаться за ним.

Кто знает, может быть, Эггзи попросту его не хочет. (Гарри, признаться честно, в этом сомневается, но нельзя же быть настолько самодовольным.)

* * *

Четырнадцатого февраля Гарри в самом деле получает упаковку шоколадных котлов. Розовая карточка с кокетливой надписью «от Анонима» прилагается. Он колеблется с минуту – стоит проверить эффективность зелья и, если оно сварено верно, доложить Слагхорну об успешной работе его учениц, но ему, честно говоря, очень лень сейчас заниматься установкой личностей виновниц. Впрочем, он выбрасывает коробку в мусорное ведро, а не растворяет в воздухе. Может быть, завтра, если домовые эльфы не успеют прибраться.

Воскресенье. Праздник. Хогвартс почти пуст – большинство студентов в Хогсмиде, Эггзи, скорее всего, в их числе.

Обычно Гарри предпочитает не проводить этот день в одиночестве, но сегодня выбора особенно нет: у Донны в гостинице – целое нашествие романтически настроенных магов и ведьм, да и сама она запланировала что-то особенное для них с Сэмом. Даже Мерлин загадочно обмолвился за завтраком о «занятом вечере», и Гарри добрых полчаса развлекал себя, представляя, как он старательно натирает лысину до торжественного блеска. Что касается Эггзи… Как бы ни было сильно желание отвлечься на его компанию, приглашение на ужин в такой день платоническим жестом не назовешь, а Гарри уже принял твердое решение на этот счет.

Он разжигает поярче камин и наливает себе виски. У него еще есть время подумать, стоит ли спускаться в Большой зал на ужин, или вернувшиеся из Хогсмида парочки будут слишком сильно его раздражать.

– Привет, Гарри! С праздником!

Гарри автоматически тянется к палочке – а потом осознает, что на пороге стоит Эггзи. На нем теплый серый свитер и синие джинсы (прямые, классические, а не широкие, что поразительно) вместо привычной школьной мантии и брюк. Выглядит он великолепно.

– Почему ты не в Хогсмиде? – Гарри настолько удивлен его появлению, что поздравление едва не пролетает мимо ушей, а в следующую секунду отвечать становится поздно.

Сердце начинает биться чаще.

[silverspoon]

– А чего я там не видел? Тем более, сегодня. Даже у Донны по углам все сосутся, – Эггзи недовольно кривит губы, а потом замечает коробку в мусорной корзине и расплывается в улыбке: – Что, прислали все-таки? Сучки малолетние.

– Эггзи. Что я говорил об оскорблениях в адрес однокурсников?

– Да-да, минус куча баллов со Слизерина… Хорошо, что я все-таки их подслушал, а? А то ты бы уже бегал по школе с затуманенными глазами и слюной, размазанной по подбородку, в поисках истинной любви. – Эггзи патетично прижимает ладонь ко лбу на последних словах, а потом разрушает образ, добавляя: – Одной из двух.

Гарри смеется, отгоняя мысль о том, что бегать по школе в поисках ему бы точно не пришлось.

– Или двух сразу. Откуда ты знаешь, может быть, я втайне об этом мечтал! А ты лишил меня последнего шанса обрести счастье с мисс... как, ты сказал, их имена?

– Э, нет. Слизеринцы своих не сдают. Мое дело – предупредить. Неусыпная бдительность и все такое… Вот, держи, – Эггзи бросает Гарри бумажный пакет, который до этого держал подмышкой. – Компенсация. За то, что лишил шанса. И шоколада.

Это не очень похоже на подарок к Дню Валентина. Никаких ленточек, ни капли розового цвета.

Гарри достает из пакета идентичную выброшенной коробку конфет (пожалуй, стоит проверить их на наличие любовного зелья или какого-нибудь другого сюрприза: вдруг Эггзи «компенсирует» и нечаянное обвинение в некомпетентности). Под коробкой обнаруживается маггловская зажигалка – тонкая, прямоугольная, покрытая позолотой. Гарри вопросительно приподнимает брови: он ни разу не курил при Эггзи. Его наблюдательность впечатляет.

– А это так, фигня одна, – Эггзи смущенно отводит взгляд. – Я тут на днях тренировался, накладывал кое-какие заклинания, пробовал новые чары. А потом решил, что тебе может пригодиться.

Гарри откидывает крышку зажигалки и щелкает, высекая огонек. А потом, повинуясь кивку Эггзи, щелкает еще раз. Свет в его настольной лампе гаснет.

– Охренеть! – вырывается у Гарри. Он понимает, что это крайне сомнительно, но все-таки решает уточнить: – Ты сделал делюминатор, Эггзи?

– Нет, ты чего, – Эггзи мотает головой, но даже в полумраке видно, как у него краснеют щеки от такой высокой оценки. У Гарри резко пересыхает во рту. – Он просто гасит свет. Для того, чтобы снова включить, придется использовать старую добрую палочку, ну или оторвать зад от кресла, если живешь в маггловском доме, – он коротко смеется. – И, разумеется, никаких «путеводных огней». В остальном это – просто зажигалка. Разве что газом пополнять не надо.

Эггзи нарочито равнодушно пожимает плечами, как будто зажигалка, заправляющаяся огнем ламп и свеч, зачарованная по принципу делюминатора – действительно полная фигня, с которой справился бы любой первокурсник. Актер из него так себе.

Он по-прежнему стоит посреди кабинета, переминаясь неловко с ноги на ногу – а ведь обычно сразу плюхается в кресло. Если это – не первый шаг, Гарри не знает, что вообще можно считать первым шагом.

– Спасибо, – Гарри встает и подходит к нему, останавливается на расстоянии вытянутой руки. Во рту по-прежнему сухо, голова кружится совсем слегка, как от приправленных хорошим коньяком шоколадных котлов. Эггзи смотрит на него снизу вверх; он сильно вырос за последние годы, но Гарри ему не догнать никогда – не тот тип фигуры. Гарри это нравится. Помимо всего остального, что ему нравится в Эггзи.

– Не за что, – говорит Эггзи почти шепотом.

– Это – действительно полезная вещь. И удивительно высокий уровень волшебства. Если невзначай упомянешь о нем на экзамене по Чарам – дополнительные баллы тебе обеспечены. – Гарри кладет руку ему на плечо. Эггзи подается вперед. Зажмуривается. Приоткрывает свой проклятый манящий рот.

В дверь стучат. Громко, отчетливо – раз, другой, третий. Эггзи отпрыгивает на три фута, врезается в кресло, сдавленно ругается. Гарри едва не стонет от разочарования:

– Войдите.

– Добрый вечер, профессор Харт, – в кабинет заходит Чарли Хескетт. – С Днем Валентина.

Повисает драматичная пауза. Как в маггловском кино. Гарри бы рассмеялся, но мистер Хескетт – последний человек, которого он ожидал увидеть в своем кабинете. И ему очень не нравится тон, с которым тот произносит «День Валентина». Мгновенно включается аврорский инстинкт.

– О. Анвин. Ну, конечно, и ты здесь. Простите, что прерываю свидание, – говорит Чарли, закрывая за собой дверь.

Гарри зажигает верхние лампы – отличный повод достать палочку – и вопросительно смотрит на нежданного гостя.

– Чем обязан, мистер Хескетт?

Эггзи подходит ближе и встает за его плечом, как телохранитель. Грамотнее с точки зрения командной работы было бы отойти к двери, окружить противника, но Гарри все равно ужасно хочется наклониться к нему, успокоить и поблагодарить коротким прикосновением.

Чарли неприятно улыбается.

– Пожалуй, хорошо, что я застал вас обоих. Скажите, сэр, а вы рассказывали Анвину, как ровно двенадцать лет назад убили несколько десятков невинных магглов за пять минут?

Эггзи дергается: его колотит от желания броситься защищать честь Гарри.

– Нет, Эггзи. Убери палочку, – Гарри не отпускает взгляд Чарли. – Вы ошибаетесь, мистер Хескетт.

– О, неужели? Значит, воспоминание, которое я обнаружил у вас в столе – фальшивка? Профессор, не ожидал от вас…

– Три минуты, – перебивает Гарри. – И порядка двадцати секунд. Будьте точны в показаниях, мистер Хескетт, если берете на себя смелость выступать с обвинениями.

Эггзи переводит взгляд на него. Рот его пораженно открыт. Резкий выброс адреналина, спровоцированный заявлением Чарли, не умаляет желания немедленно его поцеловать. Даже наоборот.

– Я не собираюсь выступать с обвинениями, – пожимает плечами Чарли. – По крайней мере, пока. Однако я вручу ваше воспоминание лично в руки Гарри Поттеру, если вы не выполните ряд моих… условий.

Гарри выдерживает паузу. Надеется, что Эггзи послушается, вытерпит, не станет ничего предпринимать. Впрочем, кажется, он слишком шокирован, чтобы без вопросов бросаться в бой.

– Хорошо, – Гарри убирает палочку в карман, демонстрируя, что оценил угрозу по достоинству. – Я готов выслушать ваши условия. Только, будьте добры, ответьте мне на один вопрос сначала. Всего на один.

Триумф на лице Чарли смехотворен; он благосклонным кивком позволяет задать вопрос.

Гарри, вообще-то, еще с первых курсов считал его далеко не глупым молодым человеком. Неприятным, бесспорно, но результаты его экзаменов и средний балл из года в год входили в тройку лучших по школе; к тому же, справиться со взломом кабинета и стола бывшего аврора вряд ли способен даже Эггзи, несмотря на то, что в Хогвартсе Гарри не слишком заботился о защитных чарах. Чарли, скорее всего, планировал это месяцами – а теперь так легко теряет лицо. Что ж, Гарри всегда находил предположения о вырождении чистокровных магических кланов справедливыми. «Серебряная ложка в жопе думать мешает», как выражается Эггзи.

– Чем я вам так не угодил, мистер Хескетт?

– С чего бы начать? – Чарли бросает на Эггзи полный ненависти взгляд. Гарри не позволяет себе отвлекаться. Не сейчас.

– Начните с начала, – советует он.

– Анвин всегда был вашим любимчиком, – выплевывает Чарли. – Вы учили его всяким дуэльным проклятьям, помогали с домашними заданиями, знакомили с приятелями из Министерства… Естественно, его примут в Аврорат! Может, еще пару раз ртом поработаете – и без экзаменов!

Это выбивает Эггзи из ступора. Гарри ловит его за воротник свитера, наклоняется к уху, шепчет: «Пожалуйста, Эггзи, не вмешивайся. С этим я справлюсь сам, обещаю». И улыбается Чарли:

– Проясните две вещи, пожалуйста. Во-первых: чем мое содействие мистеру Анвину отличается от клуба Горация Слагхорна? И во-вторых – я никак не могу разобраться, – кого из нас вы ревнуете?

[silverspoon]

Чарли хватается за палочку. Эггзи снова вздрагивает, но просьбу Гарри исполняет: не говорит ни слова, только принимает боевую стойку. Несколько напряженных секунд Гарри уверен, что потребуется призвать щит, но Чарли все-таки успокаивается и яростно отвечает:

– Ревную? Вы – старый извращенец, которому я бы и пальцем к себе не позволил прикоснуться, а этот… – Чарли замолкает. Возможно, думает, что Гарри не в курсе про раздевалку. Ну, хотя бы с памятью у него проблем нет.

– Я неверно выразился, прошу прощения. Кому из нас вы завидуете?

– Да никому я не завидую! Плебей-полукровка и предатель крови… Вы оба – сброд! Когда мой отец учился в Хогвартсе, Слагхорн не принимал в свой клуб такого дерьма! А теперь и он прогнулся! Таким, как вы, после войны все двери открыты, а таким, как я, по-настоящему достойным…

– Ах, вот в чем дело. – Гарри тяжело вздыхает. – Боюсь, мистер Хескетт, вы находитесь в плену собственных предрассудков. С вашей успеваемостью и талантами вы способны добиться успехов практически в любой карьере. Ни один работодатель не откажет вам на основании излишней… чистоты крови, это я могу вам обещать.

– Я знаю! Естественно, никто мне не откажет! Вы что, меня совсем за идиота держите?!

– Честно говоря, сейчас…

– Заткнитесь, профессор! Просто заткнитесь! Дело не в том, что я могу получить все, что хочу! Дело в том, что меня бесит, бесит, что магглорожденная братия авроров Гарри Поттера без вопросов доверяет таким, как вы и Анвин! Они согласны принять вас обратно даже после того, как я…

Гарри мгновенно собирается. Эггзи за его плечом – тоже.

– Продолжайте. После того, как вы..?

– Дедушка Честер рассказывал мне кое-что о войне. Он говорил, что вы – предатель и трус, что сбежали из Аврората, потому что…

– …боялся Вольдеморта, – заканчивает за него Гарри. – Да. Мне говорили. В школе слух не прижился, и вы, вероятно, сочли нужным лично донести эту информацию до мистера Поттера, надеясь испортить мою репутацию, а заодно и репутацию мистера Анвина. Я прав?

Как потрясающе просто. Даже красиво. Разумеется, никто из бывших коллег Гарри не мог ответить, откуда взялся слух, если его распустил сам мистер Поттер, который всего лишь пытался навести справки.

– Гарри… – тихо рычит Эггзи.

– Подожди. Пожалуйста.

И как удачно, что чистокровные подростки-маги не смотрят маггловские фильмы, в которых главный герой заставляет злодея во всем признаться одним правильно сформулированным вопросом.

– Это не сработало, – шипит Чарли.

– Слухи живут недолго, если их не подкреплять фактами. Недальновидно, мистер Хескетт. Я полагал, что вы, как слизеринец, должны это понимать лучше многих. Скажите, а что дедушка Честер рассказывал вам о своей роли в войне?

– Теперь у меня есть факты! И я уже ответил на ваш вопрос! Мои условия…

– Чарли, – Гарри резко меняет тон с мягкого и участливого на серьезный и холодный. – Я не веду переговоров с шантажистами.

Чарли его тон отрезвляет. Он вздергивает голову, складывает руки на груди.

– Вы, как и планировали, уйдете из школы, но не вернетесь в Аврорат. Анвин не пойдет работать в Министерство вообще, никуда, никем. Оставайтесь вдвоем в Хогсмиде, мыть полы в «Трех Метлах» или торговать Амортенцией в «Кабаньей Голове» – мне плевать, чем вы будете заниматься, лишь бы вы знали свое место. Это – мое условие, профессор Харт.

Гарри представляет себе Эггзи, моющего пол в «Трех Метлах». Вручную, без магии. Вид сзади.

– В украденном вами воспоминании содержится не только непосредственно преступление, но и неопровержимое доказательство моей невиновности. Почему вы так уверены, что ваш шантаж сработает?

– Потому что вы в течение двенадцати лет это скрывали. Потому что вы – признанный Манипулятор Памяти и всегда полагались на то, что воспоминания рассматриваются в суде только в самых крайних случаях. Подобное разбирательство повлечет за собой дальнейшее расследование, а сам факт обвинения в превышении полномочий для такого, как вы, намного хуже приговора Визенгамота.

– О, Чарли, наконец-то вы рассуждаете, как подобает молодому человеку с вашим уровнем интеллекта. Я уже начал волноваться, не изображает ли вас кто-то другой под Оборотным зельем…

– К делу, профессор. Вы согласны на мое условие?

– Боюсь, что нет.

Чарли смотрит на него, как на умалишенного пациента Мунго.

– Акцио пробирка, – говорит Гарри, молниеносно направляя палочку.

Чарли уже открывает рот, чтобы призвать вылетевшую из кармана мантии пробирку обратно, но Эггзи оказывается быстрее: с отточенным мастерством квиддичного вратаря он выпрыгивает вперед, прижимает пробирку левой рукой к груди – а потом невербальным заклинанием прикладывает Чарли об дверь спиной. Тот сползает на пол, оглушенный, но совсем несильно.

Эггзи все-таки потрясающе контролирует себя в критических ситуациях. Из него получится великолепный аврор.

Гарри подходит к Чарли, протягивает ему руку, чтобы помочь подняться:

– Поговорите с дедом. Он объяснит вам, что некоторые секреты – палочка о двух концах.

– Да просто сотри ему память, Гарри! – восклицает Эггзи. – Ему не нужна пробирка! Он же видел твое воспоминание, оно теперь и у него в голове есть!

– Нет. К сожалению, я действительно склонен злоупотреблять этим. – Гарри кивает на пробирку, которую Эггзи по-прежнему сжимает в кулаке, как продолговатый белесый снитч: – Мне нужно кое-что тебе показать. Как только мистер Хескетт изволит нас покинуть.

Прояснившиеся от удара мозги, угроза лишения памяти, а может, банальная трусость заставляет мистера Хескетта покинуть их без возражений; взгляд – не Авада Кедавра, убить не может. Гарри повторяет напутствие – «поговорите с дедом» – и запирает за ним дверь.

Его трясет. Глупо, как же непроходимо глупо. Когда он поместил это воспоминание в пробирку, надеясь когда-нибудь вручить его Эггзи с пафосным предисловием – «Теперь ты узнаешь обо мне все»? Почти год назад! Специально не прятал его надежнее, чтобы время от времени открывать ящик стола в раздумьях: может быть, сегодня? Нет. Не сегодня. Он подозревал Честера Кинга, сочинил у себя в голове целый заговор, а заговор оказался банальной обидой завистливого чистокровного сосунка. Стыдно, аврор Харт. Стыдно.

Аврорская выучка не спасает: Эггзи замечает его состояние. Отдышаться, впрочем, не дает. Гарри им гордится.

– Гарри.

– Да, Эггзи.

– Объясни. Что за чушь он нес? Про убитых магглов, про Аврорат? Кто его дед? Что в пробирке? Какого хера у тебя от меня столько секретов?!

– Эггзи, – Гарри кладет руку ему на плечо. – У меня нет секретов. Точнее, есть. Один. Он у тебя в руке.

– Ты говорил, что у тебя есть думоотвод в школе. Где?

– Над камином зеркало. Надави нижний правый угол. За ним ниша.

Через минуту Эггзи выставляет на стол тяжелую каменную чашу, испещренную рунами. Не дожидаясь разрешения, он откупоривает пробирку и выпускает в чашу полупрозрачные белые нити памяти.

– Ты пойдешь со мной, – командует он, упрямо выставляя подбородок, и Гарри кивает: он и не собирался отпускать его одного.

В голове еще до погружения в думоотвод всплывают мысли и чувства двенадцатилетней давности.

* * *

[silverspoon]

Мало кто сейчас задумывается о том, что творилось в Аврорате в тот год, когда Министерство контролировали Пожиратели Смерти. Авроры, в отличие от большинства магов, натренированы распознавать эффекты Империуса; работать, зная наверняка, что твой давний приятель двадцать четыре часа в сутки и семь дней в неделю следует чужой воле, гораздо хуже, чем предаваться закономерной паранойе.

Гарри не щадит бранных слов в адрес покойного Альбуса Дамблдора: вступать в подпольный Орден Феникса уже поздно, бежать из страны – бессмысленно, заявлять о принадлежности стороне Лорда Вольдеморта – немыслимо. Его отдел продолжает расследовать дела об убийствах магов и магглов, неукоснительно следуя протоколу, как будто никто из них не знает, кто именно за этими убийствами стоит. Честер Кинг, которого назначили главой Аврората еще летом, тщательно следит за тем, чтобы жизнь шла своим чередом.

Каждую неделю авроры теряют партнеров. Гарри радуется, что Ли хотя бы погиб достойно.

В феврале девяносто восьмого года Гарри срывается.

По Атриуму, как и по всему Министерству, развешаны безвкусные украшения к Дню Валентина – «День В», посмеиваются Пожиратели Смерти. Празднество – идея скандально известной мисс Долорес Амбридж.

Гарри приглашает ее на танец, когда по залу разносятся первые ноты старого хита Селестины Уорбек. Долорес оглушительно хихикает в ответ на его комплименты. Гарри добавляет три капли Веритасерума в ее шампанское и выясняет, что несколько Пожирателей Смерти организуют сегодня свою собственную вечеринку в пригородной маггловской церкви.

Он провожает Долорес за дальний столик и быстро, почти не глядя, модифицирует ее память. Глупый, рискованный жест. Ошибка. Но он не в силах больше терпеть бездействие.

Все это он вполголоса рассказывает Эггзи, наблюдая вместе с ним за аврором Хартом из центра Атриума. Эггзи слушает молча, даже не кивает: впитывает внимательно события прошлого, ловит каждую деталь.

Картинка вокруг них растворяется, трансформируется. Теперь они стоят в дверях церкви, о которой говорила Долорес. Эггзи озирается, пока наконец не находит знакомый силуэт, и Гарри отходит к стене, чтобы следить за его реакцией.

Аврор Харт сидит на скамье среди магглов – на нем, как и всегда, когда он выбирается в немагический мир, костюм, только палочка на этот раз не скрыта в зонте: он ожидает атаки в любую секунду. Людей много, нетипично много для скромной вечерней службы. Им явно заранее внушили мысль прийти сюда.

Пожиратели Смерти – их шестеро – аппарируют в центр зала. Эггзи подпрыгивает на месте от неожиданности, и магглы кругом подпрыгивают тоже. Аврор Харт ненадолго сливается с толпой в общей панике, но Пожиратели действуют слаженно. Им требуется меньше минуты, чтобы обездвижить всех, и им, в отличие от Гарри, не нужно беспокоиться о том, как бы случайно не задеть проклятьем гражданских.

– Империо, – голос Трэверса эхом отдается от стен. Гарри подчиняется проклятию, подходит к нему, небрежно расталкивая локтями парализованных магглов. – Аврор Харт. Мадам Амбридж упоминала, что вы, возможно, к нам присоединитесь. Рад, что она не ошиблась.

Эггзи бросает на нынешнего, настоящего Гарри испуганный взгляд. Гарри качает головой: не волнуйся, со мной, как видишь, все в порядке.

– Неужели вы думали, что Долорес так просто обвести вокруг пальца? – посмеивается Трэверс. – Или вы полагали, что вам, Мастеру Забвения, невозможно противостоять?

Главная ошибка Гарри – он с самого начала и до «Дня В» недооценивал Пожирателей Смерти. Думал, что они знают о нем меньше, чем он – о них.

– Сегодня праздник, – объявляет Трэверс, снимая маску и поворачиваясь к товарищам. – Предлагаю как следует повеселиться. Как думаете, сколько магглов способен убить один аврор за пять минут, не используя Непростительных Проклятий? Делайте ставки, господа!

Пожиратели смеются и начинают звенеть галлеонами. Эггзи переводит взгляд с неподвижно ожидающего приказаний аврора Харта на Гарри, небрежно облокотившегося на стену, и обратно. Он одновременно и хочет, и не хочет видеть, что будет дальше.

Трэверс, закончив разбираться с деньгами, приказывает коллегам снять обездвиживающие чары с жертв, а потом наколдовывает прочный щит и достает карманные часы:

– Время пошло! – и аврор Харт разворачивается к магглам.

Гарри помнит ощущение свободы, сопровождающее каждое заклинание. Помнит отстраненное удовольствие – как же было весело не держать себя, не повиноваться Статуту Секретности, просто колдовать в меру своих способностей…

В первую минуту магглы слишком шокированы, чтобы сопротивляться.

Гарри достает палочку и направляет ее в лоб пожилой женщине. На ее лице появляется два глубоких пореза, еще два – на шее, и она падает навзничь. Со всех сторон раздаются крики. Гарри разворачивается и трансфигурирует одного, второго, третьего маггла – наполовину люди, наполовину рептилии, они дергаются и воют на полу.

Молодому мужчине Гарри взрывает внутренности, его соседу отрезает голову. Подвешивает под полоток семейную пару – призванные веревки с хрустом переламывают шейные позвонки. Добивает дергающихся полурептилий, разогревая им кровь до кипения. Трэверс неукоснительно следует обещанию не позволять ему использовать Круциатус или Аваду.

На второй минуте Пожирателям наскучивает подобное избиение младенцев, и они принимаются накладывать Империус на магглов: теперь Гарри приходится призывать щиты, уворачиваться от кулаков, сумок, ножей и обломков скамеек. Левикорпус, почти забытое с школьных времен заклинание, лишает сразу нескольких противников опоры, и еще одно, тех же лет, Сектумсемпра – вскрывает животы.

Гарри поскальзывается на луже крови, но удобно падает на скамью и откатывается в сторону. Снова использует трансфигурацию – в конце концов, это – самый быстрый способ лишить человека жизни, если Проклятье Убийства к использованию запрещено; повсюду вокруг Гарри плоть оборачивается тканью, деревом, металлическими пластинами. Он давит каблуками мышей и крыс. А потом у него из рук выбивают палочку.

Пожиратели хохочут, подсчитывая выигрыш, но Трэверс не теряется: Гарри подбирает оброненный кем-то нож и втыкает его в спину ближайшего маггла.

Третья минута. В ход идут скупые, выверенные приемы немагической борьбы; тогда Гарри был в отличной форме. До Трэверса доходит, что кольцо на мизинце Гарри – не просто кольцо, и теперь каждый выпад сопровождается Парализующим проклятьем. Гарри ломает шеи вялящимся под ноги магглам прицельными ударами каблука. Находит свою палочку возле трупа сухой старухи, но не успевает наклониться за ней: в его челюсть врезается массивный кулак.

Гарри теряет равновесие, в голове звенит, и если бы его тело не подчинялось стороннему наблюдателю, он наверняка упустил бы возможность вернуть себе оружие. Но он все еще под Империусом, и рука сама собой тянется к палочке, с языка слетает бездумное Сектумсемпра!, вкус крови наполняет рот.

«Грязная немагическая кровь!» – хохочет Трэверс. Гарри, пользуясь окровавленным магглом, как щитом, встает, вталкивает в стену какого-то отчаянного смельчака, мчащегося на него с подсвечником в руке.

Четвертая минута едва успевает начаться. Гарри, заполучив палочку назад, не тратит больше не секунды – просто и незатейливо режет, взрывает, трансфигурирует кости.

Ненадолго в церкви воцаряется тишина. Эггзи стоит, закрыв рот рукой, и смотрит на аврора Харта, который оглядывается по сторонам и, убедившись, что противников больше нет, убирает палочку в карман.

– Меньше четырех минут, – Трэверс, пораженный, убирает свой щит. – Мерлин Всемогущий.

– Лорд будет крайне недоволен, если мы убьем такого... перспективного мага, – мерзким визгливым голосом замечает низкий, приземистый Пожиратель с магическим протезом на месте правой руки (благодаря растиражированным фактам из биографии Мальчика-Который-Выжил Гарри теперь знает, что это был Питер Петтигрю, предатель Тайны семьи Поттеров, покончивший с собой буквально полтора месяца спустя «Дня В»). – Лорд не любит проливать кровь чистокровных. Предлагаю оставить его под Империусом в Министерстве!

Трэверс замолкает в задумчивости. Кто-то из его коллег вспоминает о ставках, и завязывается горячий спор. Никто не замечает, как аврор Харт делает шаг вперед и направляет палочку на одну из каменных статуй маггловского святого, возвышающуюся под самый потолок.

[silverspoon]

Этот момент Гарри, честно признаться, помнит плохо. По крайней мере, ту секунду, когда ему все-таки удалось побороть ослабивший хватку Империус.

Эггзи вздрагивает от оглушительного грохота падающей статуи. Аврор Харт проверяет тела Пожирателей Смерти – все без сознания, но живы, у четверых сломаны кости – и уверенными жестами принимается за модификацию памяти. Обливиэйт, Обливиэйт, Обливиэйт… Шесть раз. Потом он, не оглядываясь, аппарирует.

Воспоминание рассеивается, на секунду становится головокружительно темно, а потом Гарри открывает глаза у себя в кабинете.

Эггзи стоит, наклонившись над думоотводом, упирается обеими ладонями в столешницу; глаза его открыты, но он явно все еще видит перед собой церковь, трупы десятков магглов, спокойное, отрешенное, убийственное колдовство.

– Я не вернулся в Аврорат, – говорит Гарри, потому что историю нужно рассказать до конца. – Не мог. Мне удалось выяснить, что мадам Амбридж действовала по приказу Честера Кинга, который подозревал, что я рано или поздно выступлю против них. Он намеревался повесить на меня массовые убийства, совершенные Пожирателями Смерти, чтобы продемонстрировать публике успешную работу Аврората, но к тому моменту, как его люди прибыли в церковь, я уже дезаппарировал. Разумеется, мое имя сразу же внесли в список «нежелательных личностей Министерства», и мне пришлось скрываться в маггловском мире до конца войны. Официально я подал в отставку в июне. Остальное ты знаешь: я побывал у Донны и Софи в Греции, а потом присоединился к работе по восстановлению Хогвартса, и директор предложила мне должность.

Эггзи не двигается с места, и Гарри не знает, услышал ли он хоть слово. Потом он резко выпрямляется, разворачивается и…

– Я хочу стать аврором, – выплевывает Эггзи, обнимая его так крепко, что ребра почти хрустят. Гарри тщетно пытается вдохнуть. Эггзи стискивает объятия еще сильнее, прижимает его к себе, цепляется пальцами за мантию и смотрит горящим взглядом снизу вверх.

Как будто и не прерывал их визит Чарли Хескетта.

Он так близко, твердый и теплый, и он не…

– Уверен? – спрашивает Гарри тихо.

– Конечно. Теперь… Теперь еще сильнее хочу!

– Почему?

– Потому что нельзя допустить, чтобы что-то подобное случилось снова! – это – не его слова. Это – цитата из речи Мальчика-Который-Выжил, которую тот произнес на годовщину Битвы за Хогвартс в две тысячи восьмом году.

Гарри улыбается коротко и наконец обнимает Эггзи в ответ, осторожно и мягко: кажется, одно неверное движение – и это прекратится. Гарри ужасно не хочется его отпускать. Старое воспоминание уже не способно выбить его из колеи само по себе, но вечер был полон неприятных сюрпризов, и прикосновения Эггзи приносят долгожданное, необходимое умиротворение. Спокойствие.

– Общение с мистером Поттером положительно на тебя влияет, – говорит он.

– Гарри. – Эггзи серьезен. Держит по-прежнему крепко, смотрит прямо в глаза, не одобряет снисходительной улыбки. – Это было отвратительно. Просто отвратительно. А если бы ты не стер им память, тебя бы за это еще и судили! Эта мстительная мразь, Трэверс – я читал архив Визенгамота, он бы обязательно все подробности вывалил присяжным, удачно забыв упомянуть свой Империус!

Он понимает. Гарри знал, что он поймет, но все равно чувствует облегчение, будто с плеч сбросил тяжелый зимний плащ.

– Рад, что ты разделяешь мою точку зрения.

Эггзи решительно кивает. И опускает взгляд на его губы.

О, Господи.

Гарри резко перестает хватать воздуха, и он вдруг со всей ясностью ощущает, что и он сам, и Эггзи чрезвычайно возбуждены.

Наверное, это – закономерный катарсис, думает он. Классический, как в кино. Или же их обоих возбуждает кровавое насилие над магглами, и в таком случае…

– Гарри, – бормочет Эггзи хрипло. Он в долю секунды начисто растерял весь по-гриффиндорски праведный запал. – Я…

Гарри целует его. Прямо в открытый на полуслове рот.

Эггзи на мгновение застывает – а потом едва не разрывает ногтями мантию в попытке прижать его ближе. Поцелуй выходит неуклюжим, мокрым, жарким – они сталкиваются зубами, языками, очки мешают ужасно; Эггзи пытается одновременно подтолкнуть Гарри к стене и опрокинуть на стол, но никак не может определиться с направлением движения.

Гарри хрипло смеется ему в губы. Грудь и живот будто бы наполнили раскаленным воздухом, голова кружится, перед глазами – раскрасневшееся, совершенно охреневшее лицо Эггзи.

– Ты хотел что-то сказать? – спрашивает он, коротко кусая пухлую нижнюю губу. Эггзи сдавленно стонет.

– Это… Ты… А, хер с ним, – и он нагло просовывает колено Гарри между ног.

И действительно.

* * *

[silverspoon]

Эпилог

* * *

– …и Гарри поймал снитч. Он у него едва из руки не выскользнул – в сосульку, черт возьми, превратился уже! – но он его все равно удержал двумя пальцами за крыло. Это было офигительно!

Предновогодний квиддичный матч команды Аврората против команды Отдела Тайн длился шесть часов. Гарри никогда не выпивал столько Огневиски за такое короткое время, совершенно при этом не пьянея – и это был первый раз на его памяти, когда Согревающие чары рассеялись раньше, чем закончился Огневиски. Рекорд, иначе не скажешь.

– Тебе долить? – спрашивает Донна.

Гарри кивает. И в который раз радуется, что с тех пор, как Эггзи поступил в аврорскую школу, пятничные ужины с коллегами плавно перекочевали в «Вилла Донна». Теперь, когда он устает от громкой болтовни, он может в любой момент пересесть за барную стойку и воспользоваться последним достижением архитекторской мысли Сэма – приглушающим шумы барьером.

– Ему с тобой повезло, – говорит Донна, указывая бутылкой на аврорский стол, где Эггзи продолжает в красках пересказывать ключевые моменты матча. – Если он случайно назовет тебя именем кумира в постели, ты не заметишь разницы.

– Замечу, – отмахивается Гарри. – Я – аврор. Я замечаю такие вещи. Меня учили неусыпной бдительности.

Через минуту Эггзи подлетает к стойке с пустой кружкой и строит Донне отвратительно пьяные глазки.

– Кстати, – говорит он, как будто участвовал в разговоре, а не распевал дифирамбы лучшему ловцу Аврората в десяти футах от них, – я когда-нибудь узнаю, какое у тебя второе имя, мистер Festina Lente, HUH? Ну, ради разнообразия в постели и все такое.

– Возможно, после моей смерти, – вежливо кивает Гарри, – ты прочтешь его в завещании. И если ты думаешь, что я не заметил твоего Подслушивающего Жука, ты глубоко ошибаешься. Нам еще нужно поработать над этим.

Гарри снимает с плеча крошечное черное насекомое и давит его стаканом. Эггзи шипит ругательство, прижимая ладонь к уху.

– Не обязательно было его убивать, – обиженно бормочет он. – Мне теперь придется заявление на нового писать. И объяснительную.

– К этой части работы ты тоже должен привыкать. Думаешь, все отчеты пишутся Самопишущими перьями? Львиная доля времени аврора уходит на…

– О, профессор Гарри Харт собственной персоной, – Мерлин хлопает его по плечу, подсаживаясь к стойке. – Рад видеть, как здоровье, отлично, поздравляю. А теперь превратись в кота и линяй отсюда. Не хочу начинать выходной с занудной лекции.

– Вульгарно, профессор Мерлин. На уроках вы себе такого не позволяете, – серьезно говорит Эггзи, поправляя очки. – Я имею в виду ваше нижнее белье, сэр.

Гарри уже смирился с тем, что отучать Эггзи от привычки защищать его честь так же бессмысленно, как пытаться натренировать сову проговаривать письма вслух; не то чтобы очень и хотелось. Но проявившаяся месяц назад анимагическая форма Эггзи – золотистый ретривер – многое объясняет.

Пока Мерлин и Эггзи оттачивают друг об друга мастерство сарказма под аккомпанемент насмешек Донны, Гарри лениво оглядывает бар и останавливается взглядом на столике, за которым собралась компания Отдела Международного Магического Сотрудничества. Чарли Хескетт подчеркнуто не смотрит в их сторону; Гарри ему почти сочувствует: на работе, как и в школе, право выбирать заведение на вечер пятницы принадлежит вышестоящим по званию – если ты не обладаешь непревзойденными навыками убеждения, как юный мистер Анвин, конечно.

Эггзи толкает его локтем в бок и наклоняется, чтобы прошептать на ухо:

– Ты все еще жалеешь, что показал Гарри свое воспоминание?

– Нет. Я должен был сделать это, и я сделал. Жалеть не о чем. – Гарри кладет руку ему на колено, улыбается коротко: – К тому же, ты был прав: мистер Поттер не настолько склонен к поспешным выводам, как мне изначально казалось.

– Ну, он – типичный гриффиндорец, этого не отнять, – усмехается Эггзи, – но у меня есть опыт общения с типичными гриффиндорцами. Хотя мои истинные предпочтения ты знаешь.

«Предпочтения» – звучит веско. Когда Гарри после окончания экзаменов невзначай заметил, что Эггзи в школе встречался исключительно с представителями факультета Рейвенкло, Эггзи сначала безумно удивился. А потом расхохотался. А потом заявил, что это Гарри во всем виноват; Гарри – и его программирующая подсознание окраска столов в Макдональдсе в синий рейвенкловский цвет. И подытожил: декан Рейвенкло – логичное завершение пути и достойное достижение на личном фронте. Гарри это настолько понравилось, что он не стал издеваться и упрекать Эггзи в неподобающей аврору невнимательности.

Их коллеги за столиком смеются чьей-то шутке, и Эггзи неконтролируемо взрывается смехом тоже. Гарри проглатывает гордую улыбку: разумеется, ловкий слизеринский засранец утаил еще одного Подслушивающего Жука.

– Я давно хотел тебя спросить, – говорит он, ненавязчивым поглаживанием колена возвращая внимание Эггзи. – Тебя мама в детстве не учила, что ни в коем случае нельзя соглашаться на приглашение незнакомого взрослого мужчины сходить с ним в Макдональдс?

Эггзи на секунду распахивает пораженно рот, но сразу же справляется с собой и расплывается в наглой улыбке. Глаза его блестят за стеклами очков, и Гарри не хочет даже задумываться о том, на какой детектор они сейчас настроены.

– Учила. Конечно, учила. Но ты ведь – не мужчина, Гарри.

Гарри смутно осознает, что его ртом можно ловить снитч, и упрямо сжимает губы. Столько лет держался – и всего за несколько месяцев жизни с Эггзи в одном доме перенял привычку. Блядство.

– Ты – не мужчина, – серьезно кивает Эггзи. – Ты – маг.

– Тонко подмечено, – вставляет Мерлин, лишая Гарри шанса достойно ответить. – Настоящий маг, в отличие от нас, простых магглорожденных.

– Пока вы здесь, скажите: что вы делаете на День Валентина? – и Донна туда же. Вот дерьмо. Гарри начал эту пикировку; нельзя так просто оставить за Эггзи последнее слово. – Оказалось, что новый профессор трансфигурации – чрезвычайно романтичная женщина, и Минерва сдалась под ее натиском, так что праздник будет официально проводиться в Хогсмиде. У меня, у мадам Паддифут, и в «Трех Метлах». Зайдете?

Самодовольная улыбка Эггзи гаснет, преображается в мягкую, интимную. Желание отвесить ему словесный подзатыльник выветривается начисто.

Гарри ловит его взгляд и коротко кивает.

– Нет, – говорит он. – У нас уже есть планы.

* * *

Конец

[_Kitara_]

Ого Вот это исполнение!!! Прочитала на одном дыхании.
Авторы, дорогие, спасибо вам огромное

[nanotasha]

*умер от восторгов*
это прекрасно и потрясающе
так все расписано
так переплелись оба эти мира
автор - вы котик!

[Алура]

Это было потрясающе и круто!
Вы очень здорово вписали оба канона в одно целое

Очень здорово, что всего в меру - и юмора, и переживаний, и вообще

[карандаш 5Н]

какое великолепное исполнение.
снова окунуться во вселенную гарри поттера - бесценно.
просто потрясающе.

[алиментарно ватсон]

Я воспылала.
Вспомнила юность фандомную, не могу просто, разрывает как xомячка от эмоций. Xогвартс, кабинеты, потолок большого зала, Слахгорн и МакГонагалл, Обливейт. Даже Гарри Поттер ну очень узнаваем: напиться и потащить школьника с собой на вызов так в его стиле
Вторая Магическая, потом я уеxал в Грецию, боже мой, все, слава сатане. Отдельно повыла с сов Пиклза III и JB - отличная наxодка.
Просто кроссовер всем кроссоверам кроссовер.
Еще раз задумалась о чудовищной разнице в возрасте, которая в фандоме Кингсмэн так легко воспринимается. А в ГП-фандоме о снарри думалось "он же старый!" и вмести герои были будто вопреки этому весомому факту. Может, потому что Гарри Xарт совсем не так стар в душе.
Я что-то в неадеквате и способна только на восторженные сопливые повизгивания. Простите

[silverspoon]

_Kitara_, nanotasha, Алура, карандаш 5Н, Кэр-Паравель, спасибо огромное вам! Вы делаете хорошо
Так замечательно эти два мира переплелись, просто сложно было остановиться! Они как будто были созданы друг для друга)))

Один из авторов Исполнения 2

[Котик]

Дорогие авторы, ваш текст настолько... потрясает, что нет слов.

Такая колоссальная работа, такое отличное смешение вселенных. Я в немом восхищении
Главные герои настолько органично вплетены в мир ГП, что ни на минуту не перестаешь верить. Но вы на этом не ограничились и привязали еще вселенных. И блин... я смотрела все по отдельности и даже мысли не было, что в одном флаконе они настолько хороши!

Так же не могу не сказать про построение и выписывание героев, мира, ситуаций, мыслей
Достаточно неоднозначная тема — профессор влюбляется в студента. Но... у вас это вышло как-то без педофилии Все случилось в своё время, когда и Гарри, и Эгззи, и читатель (ну тут беру в пример себя) были готовы.
По мимо любовной темы у вас есть и интригующая составляющая, раскрытие которой привносит толику детектива в вашу историю. И при этом опять же ж — ах, какое мастерское сплетение вселенных
А юст... какой юст *закусывает удила* так бы и читала годами неотрываясь.

Еще хочется что-то сказать, но слова разбежались =( В любом случае, дорогие авторы, огромное вам кошачье спасибо за труд Вы подарили мне потрясающих полтора часа

[Midwinter]

авторы 2
вы - огонь

[КЁШ ПЕРЕДАСТ]

– Перед тобой выебывается, – подытоживает Донна.
– Кто бы мог подумать, что сынок Ли окажется геронтофилом, – скалится Мерлин.
– Поговорите, пожалуйста, с мистером Анвином, – тактично требует директор МакГонагалл, – вас он наверняка послушает.
Гарри понятия не имеет, что ему сказать.

ЗАВЫЛА ТУТ НЕ ПЕРВЫЙ РАЗ НО ПЕРВЫЙ - ОЩУТИМО
вообще волшебно, господи. как будто все мои сладкие кинки - и в одном тексте. совратил в 11. влюбился в 14. добился после зажигалки. боже, это восхитительно счастливый день.

Эггзи на экзамене за пять минут трансфигурирует кролика в цилиндр, и Гарри оставляет цилиндр себе. Прячет в чемодан поглубже, чтобы избежать искушения надеть его.

очень.
очень. очень.
и весь текст так пропитан чувствами гарри, что я искусала себе все руки, вот честно, кажется у меня даже пара синяков, и перебуженный визгом дом.

– Я вам напишу... – Эггзи смотрит исподлобья, смущенный слегка, – насчет пятницы?
Конечно, он напишет. Гарри такими темпами сопьется к Хэллоуину.

хорошо, что мне было нечем спиваться.

о авторы.
это охуенно.
это было и есть - охуенно.
кажется я обрела любимый фик в этом фандоме.
настолько прекрасно и детально описано все - каждое действие, каждая мелочь, каждый период времени, что я могу только замирать в восхищении и аплодировать. божественно.
юст и любовь на 26 тысяч слов.
это больше чем божественно, это. это.
спасибо, меня можно брать тепленьким.

[~Бродяга~]

Это настолько прекрасно, что у меня закончились все слова!!! Вы идеально вписали Гарри и Эггзи в мой любимый мир ГП, спасибо вам огромное!!!!!!! И Мерлин, и остальные герои -все прекрасные и очень настоящие!!!)))

[Fanin]

Авторы, вы великолепны. Я ору и плачу, плачу и ору. Тот спектр эмоций, который вызвал у меня это текст просто невозможно описать словами. Это бесподобно, невероятно, восхитительно. Фандомы так тонко и аккуратно вписаны друг в друга, что этого почти не замечаешь, да и делаешь это только по той причине, что знаешь. А как ярко у вас описаны герои, они волшебным образом соединяются со своими визуальными образами и живут. Все ваше произведение - медленная дорога в ад с достойным финалом. Браво.

[Holja]

А В Т О Р Ы 2
Через какое-то время я приду в себя и, возможно, буду способна на длинный вдумчивый отзыв, но сейчас я способна только восхищенно попискивать и пытаться не забывать дышать.
Это было настолько идеально, что я не знаю, как облечь в слова мою любовь к вам
Спасибо!

[jehan]

Я со вчерашнего вечера хочу сформулировать нормальный большой развернутый отзыв, достойный этого чуда, но что-то мне подсказывает, что я все еще не достигла успеха, так что пусть будет так.
Авторы, милые. это так волшебно. такое переплетение миллиона канонов, такое верибельное и правильное, такая хогвартсовская атмосфера, которая, кажется, вообще никогда не надоест и не отпустит, такой потрясающий юст длиною в жизнь, такие характеры и господи такой Эггзи что хочется кричать.
Выла в подушку на протяжении всего фика, в финале - просто в ничто.
Спасибо-спасибо-спасибо, ловите там мое сердце

[Мистер Бартон]

но я же не люблю гп ахахах

Авторы, вы невыразимые солнышки, я как пришла на работу и открыла ленту и прошла сюда по рекомендации, так все, потерялась
Восхитительно вписанные в мир персонажи, талантливые люди действительно скроссоверят что угодно с чем угодно, и это будет здорово.
За Донну вообще отдельно , я только недавно посмотрела Мама мия, и Мэрил меня там покорила, а здесь покорила еще больше.
не трансфигурируй муху в слона наверное окружающие теперь будут слышать постоянно хдд
юст чудесный, мое любимое блюдо, и группа "поддержки" из Донны с Мерлином отличная хдд
а совушки, сооооовушки

К вечеру воскресенья Пиклз III прячется на верхней полке шкафа и отказывается спускаться даже за конфетой.

awwwwwwww
грызу стол, на меня косо смотрят коллеги хд
с нетерпением жду деанона, чтобы погладить вас в аватарки

[uvae_ursi]

Авторы 2, вы просто великолепны!! Настолько прекрасная работа, насколько у вас вписаны друг в друга оба канона, настолько все это пропитано любовью к ним. А эти прекрасные отсылки: спуск в будке, церковь Вообще тексте столько плюшек, что готова цитировать весь фик
Гарри прекрасен как расссвет, Эггзи великолепен во всех своих возрастах, от мальчика, который рассказывал Гарри всё и вся, до молодого человека, которым он вырос. Мерлин все тот еще тролль, отдельное спасибо за Донну Шеридан (и да, она истинная гриффиндорка) и их вечера у нее в баре.
А этот юст на 26 тысяч слов ору в себя
Авторы - вы самые лучшие, с нетерпением жду деанона
p.s.Спасибо, вы открыли для меня новый уровень дна

[DevilSoul]

Авторыыы 2, какой шикарный кроссовер!!!
Подвывания сменялись смехом и стонами восторга. Потому что 26к слов юста и любви, приправленных здоровым юмором и господи да охренительным сюжетом - это просто за гранью добра и зла. Прочла залпом, чуть не захлебнулась слюной. Все эти отсылки, переплетения канонов и отдельных ситуаций. Подожгли всё, что только можно. Особое спасибо за колоритных второстепенных персонажей. Хочу любить вас долго и нежно и желательно в аватарки.
Спасибо за ваш труд.

[Tressa_de_Fox]

авторы 2, это было потрясающе! как вы чудесно сплели вместе два канона! и в отличие от снарри этот пейринг не вызывает у меня недоумения спасибо вам и было бы чудесно, если бы вы собрали весь мекст в один файл и дали ссыль на скачивание мимими?

[qualquer A.]

О бооооже. Это же фик моей мечты! Я ждала его с первого дня в фандоме!
Дорогие авторы, нет таких слов, чтобы выразить всю мою любовь! Я смотрю на вас к Эггзи на Гарри Харта и в глазах у меня сердечки

[Джон_Смит]

Присоединяюсь к восторженным отзывам, авторы! Это было абсолютно волшебно