[kingsman fest]

3.57. Гарри/(|)Эггси. Состав Kingsman вообще никогда не менялся до Ланселота. Рыцари, которых видят, надевая очки, Галахад, Артур и Мерлин - мертвы, Ланселота за столом нет потому, что его не было в начальном составе. Эксперимент Галахада заключался в том, чтобы обучить хотя бы одного молодого агента и остановить вымирание службы. Отдельная плюшка за разговоры с мёртвыми людьми и сожаления Гарри, что он не может так общаться с отцом Гарри и Ланселотом.

@темы: 3 тур, выполнено, Eggsy Unwin, Harry Hart, Harry Hart/Eggsy Unwin, Harry Hart|Eggsy Unwin

Comments

[silverspoon]

Исполнение 1, 1/?, 731 слово, не вычитано

Эггси не помнит, когда он узнал об этом.
Наверное, это случилось тогда через несколько дней после того, как он спас мир, разбрасываться ценными кадрами Кингсман теперь не мог, и он занял место Гарри так легко и непринуждённо, будто оно было создано для него.
По крайней мере, так казалось окружающим.
Эггси никогда не видел агентов кроме Артура, Галахада, Мерлина и Персиваля, но это тоже его не удивляло. Секретная служба, в конце концов, что с неё взять, настолько секретно, что даже свои своих в лицо не знают.
Мерлин, исполняющий теперь обязанности Артура в дополнение к своим, но так и не взявший его имя, пригласил Эггси в свой кабинет. Постучавшись и дождавшись приглашения войти, Эггси прошёл к креслу и замер, сомкнув руки за спиной и едва заметно покачиваясь с пятки на носок – единственный признак нервозности.
– Прошу Вас надеть очки, Галахад. Пришло время познакомить Вас с остальными агентами.
Эггси кивнул, сомкнув при этом веки, словно усиливая тем кивок, достал из нагрудного кармана очки и отработанным уже движением надел. Мерлин жестом обвёл стол, и взглянув в его сторону, Эггси увидел шесть незнакомцев и... И из него будто выбили весь воздух. За столом сидел Гарри Харт.
Сидел и смотрел ему в глаза, как ни в чём не бывало. Все семеро мужчин оставались полупрозрачными и светились цифровой синевой, когда Мерлин начал их представлять.
– Мистер Анвин, представляю Вам рыцарей Кингсман. Гавейн, Уриенс, Ивейн, Бедивер, Гахерис и Ланселот. С Галахадом Вы знакомы.
Эггси уже был достаточно воспитан, чтобы не заорать: "Какого хрена здесь происходит?!", но всё ещё не был настолько крепок духом, чтобы продолжать светскую беседу, когда перед ним оказался покойный наставник, на чей закрытый гроб он лично бросил горсть земли.
Ближайший мужчина скептически смотрел на него поверх очков, а затем нарушил воцарившуюся минутой ранее тишину:
– Так это и есть новый Галахад? Как-то непохож. Скажите, у нас кому-нибудь вырывали язык, может, ему больше подойдёт позывной какого-нибудь немого?
– Гахерис, – произнёс наконец Гарри.
– А что? Вряд ли юноша шокирован моей неучтивостью. Тем более, он явно вовсе не привык к расшаркиваниям. Мерлин, приведите его уже в чувство.
– Гахерис, – эхом за Гарри сказал Ивейн. – Происхождение решает не так уж много. Мне ли не знать. Будь с мальчиком помягче.
Гахерис фыркнул, но продолжать перепалку не стал. Эггси наконец отмер:
– Гарри... Ты жив? Но я же сам видел твоё тело, своими глазами! Как так? Почему ты не сказал?
Мерлин поспешил остановить этот разгоняющийся поток речи:
– Мистер Анвин, успокойтесь. Как Вы помните, наши технологии более развиты, чем те, что доступны большинству людей. Лучшие умы озаботились возможностью сохранить другие лучшие умы. Сознание всех тех, кого Вы здесь видите, было загружено в самые производительные компьютеры из возможных. Своих мертвецов мы хороним сами, и воскрешаем их тоже своими руками.
Анвин наконец позволил себе оторвать взгляд от Харта и посмотрел на Мерлина:
– А мой отец?
Мерлин вздохнул и устало потёр виски:
– Мы сохраняем только первый состав Кингсман, а Ваш отец даже не успел стать его членом. Даже не все агенты здесь: Борс и Мордред умерли раньше, чем загрузка стала возможной, а последний Ланселот всё же не был первым. Персивалю и мне ещё рано. Артура мы единодушно решили не одаривать своего рода вечной жизнью – по очевидным причинам.
Эггси наконец взял себя в руки, и, выпрямившись и взглянув на каждого из сидящих за столом, представился:
– Гэри Анвин к Вашим услугам, джентльмены. Заверяю Вас в своей исключительной преданности Кингсман и намерении оправдать оказанное мне доверие.
Гахерис удовлетворённо кивнул, а Бедивер, всё это время с любопытством разглядывающий Гарри и Эггси, сказал:
– Полагаю, джентльмены, нам следует оставить Галахада с его протеже наедине. Я так понимаю, им есть, что обсудить, а мы с юным мистером Анвином ещё успеем найти общие темы.
Кто-то одобрительно кивнул, кто-то вполголоса согласился, но так или иначе, через минуту Гарри и Эггси остались наедине, даже Мерлин снял очки и покинул собственный кабинет. Наконец Харт открыл рот и непосредственно в ушах Эггси раздалось тихое:
– Привет.
Эггси, наконец поверив своим глазам, когда к ним подключились ещё и уши, нервно улыбнулся:
– Я думал, что навсегда потерял тебя.
– А я после церкви думал, что навсегда потеряюсь. Конечно, недолго, примерно до пули в голову. А оказалось, нашему гениальному Мерлину даже не нужен был весь мозг, чтобы оцифровать меня.
– Слава Мерлину.
– Слава, – неопределённо улыбнувшись, кивнул Гарри.
Эггси, поддавшись внезапному порыву, стремительным шагом прошёл к креслу Харта и опустил свою руку на его ладонь, мирно лежащую на полированной крышке стола. Пальцы прошли сквозь бледную синеву и беспомощно мазнули по дереву. Гарри непроизвольно стиснул кулаки и отвёл взгляд.
Эггси выдохнул:
– Пожалуй, к этому придётся привыкнуть.

[КЁШ ПЕРЕДАСТ]

Пальцы прошли сквозь бледную синеву и беспомощно мазнули по дереву. Гарри непроизвольно стиснул кулаки и отвёл взгляд

ооох черт. очень больно.
спасибо, автор

[седжвик.]

здорово, мне понравилось)

[silverspoon]

[silverspoon]

КЁШ ПЕРЕДАСТ, седжвик., silverspoon, спасибо, что не закидали камнями, автор утром перечитал, понял, что в пять утра засыпая нельзя выкладывать тексты, и вообще надо уже насесть на вечно занятую бету хд
Ибо перечитав утром фикбук-стайл ересь про потеряшки, сам согнулся пополам хддд
Слава Мерлину, блядь хддд
Что я несу в пять утра, мне нужна бета!
а.

[Красное Солнышко]

ой, как ужасно( в смысле, влюбленность в того, кого уже нет, но кто все равно мозолит глаза и влюбляет в себя и дальше - это же действительно трагедия.

[дождь из пепла]

Пальцы прошли сквозь бледную синеву и беспомощно мазнули по дереву. Гарри непроизвольно стиснул кулаки и отвёл взгляд.

[silverspoon]

Исполнение 1, 2/?, 757 слов, беты всё ещё нет, но нет сил молчать

Эггси ничего не мог поделать с соблазном видеть Гарри, видеть чаще, по большому счёту, видеть при любой удобной возможности. Настоящее волшебство – надеть очки, нажать на правый заушник, и вот он, сеанс прямой связи с "тем светом", но пока Эггси всё же находил в себе силы сдерживаться.
Словно боялся, что есть какой-то лимит общения, или боялся просто надоесть Харту, хотя тому теперь уж точно особенно нечем было заняться.
Как-то Эггси спросил у Мерлина, что чувствуют эти умы, когда с ними никто не общается. Мерлин долго и терпеливо объяснял, что все покойные агенты находятся в виртуальной проекции главного штаба. Анвину нравилось представлять, что всё это происходило не в нутре серверов, а прямо здесь, в этих же комнатах, нравилось представлять, что Гарри, возможно, сидел и смотрел на него, прямо в кресле напротив. Он понимал, что в общем-то, Гарри мог смотреть на него из камер наблюдения, следовать за ним, и старался сосредоточиться на том, как это пугающе, чтобы не думать, как это волнует.
Удовлетворившись было рассказом Мерлина, Анвин вдруг пришёл в ужас и спросил, что будет, если отключится электричество. Мерлин же посмотрел на него как на идиота, и верно – Эггси был в панике и не мог мыслить связно – потому он всё так же спокойно объяснил, что нет, во-первых, особняк не подключен к общей сети и имеет свои генераторы, и дополнительные тоже, да, не переживайте, агент Галахад, мы никого из них не потеряем вновь.
На этих словах Эггси дёрнулся, как от пощёчины, и в следующую секунду на Мерлина смотрел уже сэр Галахад, застёгнутый на все пуговицы и прямой, как эталон метра за стеклом в музее. Мерлин видел, что стекло между ними не пробить ни одной пулей, даже из их собственного арсенала, и впервые почувствовал страх за мальчишку. Он не боялся за Эггси даже отправляя того позаботиться о Валентайне, а вот теперь – испугался, допуская крамольную мысль, что не стоило рассказывать об их виртуальном мавзолее. Но это было бы жестоко по отношению к Гарри, к разуму Гарри и чувствам Гарри, которые в этом разуме остались.
Мерлин прикрыл глаза и попрощался с Эггси, отключил трансляцию с его очков, он не хотел молча смотреть его глазами на своего друга. Он понимал, что нельзя вложить в машину чувства, только разум, и это пугало тоже. Будто он сам вложил в руки Эггси петлю Линча и показал на крепкий крюк в потолке.

***

Гарри не спал. Никто из них не спал здесь, в проекции вечный день, в небольшой библиотеке все книги мира, названия на корешках постоянно меняются, буквы перетекают одна в другую. В месте вечного упокоения нет никакого покоя.
Он был совсем не против того, чтобы Эггси виделся с ним почаще, хотя бы потому, что разговаривая с ним, он не думал про церковь, забывал о своей вине. Зато после каждого разговора он ощущал вину перед мальчиком, "что же ты делаешь, старый дурак, дай ему свободу, прогони его отсюда в жизнь", и становилось ещё хуже. Ещё больнее. Гарри понимал, что эта боль – только воспоминание о том, что чувствуют живые, но он так же понимал и то, что человеческий мозг мало чем отличается от программы. Его программа уже совершила операцию, противоречащую входным данным, сминающую циклы, begin было слишком давно, end теперь не наступит никогда. Ему жаль было, что Валентайн такой слюнтяй, не смог выстрелить во второй раз, добивая, убеждаясь, превращая мозг Гарри в кровавое месиво.
Парализованный человек может прокусить себе язык и истечь кровью, Харт теперь не мог даже этого, Валентайн просто лишил его законного права на смерть.
Каждую ночь Гарри оставался один, и теперь он мог вернуться в воспоминаниях к любому моменту в своей жизни, начиная со вкуса околоплодных вод и заканчивая грохотом выстрела, но вспоминал он с упорством мазохиста лишь несколько эпизодов. Выстрел в мистера Пикуля, взрыв под телом Ли Анвина, церковь.
Когда Эггси спросил, чем он занимается целыми днями, Гарри ответил, что вспоминает лучшие моменты жизни, а ещё смотрит фильмы. Это ложь, не первая, и уж точно не последняя.

***

В первый раз Гарри попросил Мерлина стереть его через месяц. Мерлин посмотрел прямо на него, поджал губы и покачал головой:
– Нет.
Гарри кивнул, и в следующий раз попросил об уничтожении ещё через неделю.
Получив отказ, он стал просить каждый день, тенью ходя за Мерлином, замолкая разве что на время координации операций.
Однажды Мерлин не выдержал, замахнулся и врезал прямо в синее, подрагивающее от помех лицо друга, чтобы тут же ощутить резкую боль в разбитых об стену костяшках. Чертыхнувшись, Мерлин потряс расслабленными пальцами и снял очки. Ему всё ещё казалось, что Гарри здесь, стоит и смотрит на него, но он хотя бы получил немного тишины. Малодушный Мерлин, гроза новобранцев и взломщиков, он совершенно не знал, что ему теперь делать.

[Sad Cypress]

Как же грустно

[/Nelson/]

Ну почему так грустно-то, а =(

[КЁШ ПЕРЕДАСТ]

автор вы блять божественны.
очень больно и очень хорошо прописано.

[Красное Солнышко]

Кошмар(( у мерлина там случаем не припасено тузов в рукаве, способных вставить разум в иную оболочку?((((

[silverspoon]

Исполнение 2, 1/2, 920 слов, очень сомнительно вычитано (

Вопреки его опасениям, процесс оказался безболезненным. Мерлин предупреждал, что он может очнуться во время процедуры – экспериментальные препараты испытывали на своих в отсутствии крыс и хомячков, – но все прошло гладко, и проснулся Эггси уже вне аппарата, напоминающего аппарат для МРТ. Мерлин устало потирал глаза за толстым стеклом, видеть отчетливо хоть что-то в футе перед собой все еще не выходило – словно он слишком долго прищурившись смотрел на солнце. Голубоватое свечение во внутренностях аппарата подсказывало, что происходило что-то схожее.

Пол неприятно холодил босые ступни, зато позволял придти в себя. Воспоминания возвращались по кусочкам, обрывкам, голова трещала, а мысли путались. Эггси сжал виски пальцами. Когда Мерлин аккуратно и педантично крепил датчики на его груди и шее… нет, это было раньше, когда они сидели в опустевшем кабинете Гарри, или еще раньше, в кабине самолета, Эггси думал, на что это будет похоже, и в голову в первую очередь приходило дешевое сравнение с разворошенной библиотекой. Картотека не отражает реального положения дел, старые тома отсыревают, брошенные на пол, где после пожарной тревоги остались лужи слабо пенящейся жидкости. Пахнет пылью и мокрой бумагой. И запустением.

Воспоминания расслаивались, не выстраивались в линию, рассыпались на кривые – бесконечные, как лучи. Пошатываясь, он прошел к выходу, и не сразу смог узнать узкий коридор, ведущий к тесным спальням тех, кого Эггси про себя окрестил подопытными – сейчас, насколько он понимал, он должен был быть один на всю лабораторию. Единственная крыса в колесе.

Стекла позабытых очков на мгновение помутнели, и перед глазами появился столбец цифр – с ориентацией все еще было паршиво, и Эггси от неожиданности покачнулся, с трудом цепляясь пальцами за ручку двери. Та поддалась легко, и он неловко ввалился в чужую комнату под недовольный голос Мерлина, говорящего, что он не в том коридоре, и ему стоит вернуться на два пролета назад.

Роксана подняла голову, и автоматически схватилась за бедро, где, как они оба знали, должна была висеть кобура. Эггси потребовалось несколько секунд для того, чтобы узнать ее.

– Как оно? – Голос оказался высоким, напряженным, дрожащим. Рокси нервничала так же, как нервничал перед процедурой он сам. Он не был уверен, что нервничал. Он не помнил, что на процедуру соглашались они оба. Эггси вообще не был уверен в том, что в его воспоминаниях истинно, а что ложно.

– Мистер Анвин не в себе, сэр Ланселот, – голос у Мерлина был сухим, усталым и каким-то очень человечным, – но процедура прошла удачно.

Ноги подкосились, и для того, чтобы не рухнуть, пришлось вцепиться в ручку двери повлажневшими ладонями. Роксана оказалась рядом в пару шагов и перехватила его за плечи, принимая вес тела на себя, негромко проговаривая что-то бессмысленное, успокаивающее – он не до конца различал, что именно.

Память белела выпотрошенными страницами, пробелами, прорехами, как вытертая пыльная тряпка, словно где-то в прошлой жизни в свои пятнадцать лет он зацепился штаниной за колючую проволоку на заграждении, и кровь на коленке так и не отстиралась, но всегда можно было делать вид, что так и задумано.

*

Гэри Анвину не было пятнадцать лет, на его коленях не было крови, зато на руках ее было в избытке. Собрание рыцарей Кингсмен традиционно открывал Мерлин, и слава Мерлину за то, что вся информация была в полном порядке, как и всегда. Воротничок рубашки давил на горло, плотный узел галстука будто жег между ключицами даже сквозь плотную ткань. В кабинете было ужасно душно, но, кажется, это доставляло беспокойство только ему.

Оцифровка прошла успешно. С этой мыслью он проснулся, сквозь очки наблюдая за тем, как напрягаются пальцы на ногах от соприкосновения с холодными плитами, скорее видя, чем ощущая, как дрожь проходит от щиколоток по лодыжкам. На Мерлина за плотным стеклом он смотрел будто сквозь дымную муть – к чужим-своим глазам было не так-то просто привыкнуть.

Мерлин говорил, что на следующей процедуре сознание оригинала отделяется от цифровой копии, и только тогда начинается настоящая жизнь. Мерлин говорил многое, пока Гэри лежал внутри аппарата и широко распахнутыми глазами глядел прямо в голубоватый слепящий свет, обжигающий сетчатку. Воспоминания, его собственные и чужие одновременно, вспарывали мозг, их было слишком много, он захлебывался от избытка информации и наслаждался ею одновременно. Голос Мерлина помогал справиться с непрерывным ее потоком. Оцифровка проходила так, как должна была.

Вторая процедура состоялась через неделю, и следующее, что он помнил – воротничок, давящий на горло.

– В Кабуле хватит группы оперативников…

– Ими должен кто-то руководить, бога ради!

– Галахад, сдерживайтесь.

– Который Галахад?

– Джентльмены, это балаган, – Артур ударил ладонью по столешнице, и шум моментально стих, – если у вас есть время выяснять, кто именно за этим столом является Галахадом, будьте добры вернуться к вопросу.

Гэри поймал взгляд Мерлина и не удержался от полуулыбки. Мерлин, подумать только, едва заметно усмехнулся в ответ. На экране высветились их лица, его и Ланселота, и решать, кто из них полетит в Афганистан, предстояло в том числе ему самому.

Гарри сидел напротив, и это пугало сильнее всего.

Гарри сидел напротив и вовсе не выглядел мертвым.

– Справится ваш протеже, Галахад?

Единственный нервный жест – то, как он барабанил пальцами по столу. Это считывалось легко, считывалось всеми присутствующими, но позволит такую вольность – что может быть проще и невиннее.

– Справится, – просто отозвался Гарри, и ритм стих, когда он сжал ладонью собственное колено под столом, – мистер Анвин…

– Щенок, – насмешливо протянул Кей, коротко хохотнув, и даже укоризненный взгляд Артура его не остановил, – неспособный щенок. Любой из вас, призраков, справился бы лучше этого ребенка.

Разговоры смолкли в один момент, словно только что и не было ожесточенных споров, не было шороха бумаги от того, как присутствующие листали его личное дело, не было барабанного ритма пальцев Гарри по столу. Призраки старались не смотреть друг на друга. Мерлин тяжело вздохнул, поправляя очки и перелистывая слайд на личное дело Ланселота.

– Если не считать возражения сэра Кея, большинство согласны, – резюмировал он, отвлекая внимание на себя, – но у нас еще остались варианты.

[silverspoon]

Исполнение 2, 2/2, 820 слов

Свет был слишком белым, звуки слишком громкими, темнота потолка по ночам – слишком густой. В зеркалах отражался чужой человек, ладони принадлежали не ему, воспоминания не поддавались, сколько он не старался, словно собственная голова стала ящиком Пандоры. Иногда крышка открывалась, и с ее изнанки, словно на белом полотне в кинотеатре, вспыхивали картинки – Эггси семнадцать, он подсаживается в баре к смуглой девчонке, ее зовут Бекки, как Бекки Тэтчер, он покупает ей выпить и шепотом спрашивает, не хочет ли она посмотреть пещеры. Она смеется так, словно он вовсе не говорит какую-то чушь. Ночью они оказываются у парапета моста, звезды не отражаются в реке, река кажется непроглядно-черной – не вода, но нефть.

Снова пятнадцать… отчим с размаху бьет его по щеке. Эггси не хотел бы библейски подставлять другую щеку, само получается, когда он пытается уклониться от удара по ребрам. От второй оплеухи хрустит вывернутая шея, защемляет нервы, у плеча ноет до поздней ночи, очень больно поворачивать голову. Что делать с вывихнутой челюстью, подсказывает гугл. Что делать с выпотрошенной гордостью, он знает не слишком хорошо.

Восемнадцать. Кто-то из старших друзей уходит служить по контракту. Перспектив впереди не слишком много, зато сила и злость ворочаются под кожей, обжигают яростью распахнутые глаза, заставляют трястись руки.

Десять. Мама напивается на кухне. Методично, уверенно, точно зная, какая доза нужна для того, чтобы отключиться и не видеть снов.

Над головой темный потолок. Роксана утром отправляется в Кабул. Он сам когда-то должен был поехать во Вьетнам. От отсутствия очков ноет переносица, но Эггси не уверен, куда положил их после второй процедуры, когда едва смог доползти до своей комнаты, когда разум из разрушенной библиотеки превратился в сгоревший архив – обрывки чьи-то личных дел, цифры, несвязанные даты, отчеты, слова. Гарри отправляется в церковь. Эггси не может выстрелить в собаку. Они с Гарри почти одного роста, для того, чтобы поцеловать его, не нужно ни наклоняться, ни поднимать подбородок, только чуть повернуть голову. Первые несколько мгновений Гарри стоит очень прямо, позволяя ему, не отстраняясь, кажется, почти не дыша, а потом просто кладет ладонь на основание шеи, и это не разрешение, это почти приказ.

*

– Мистер Анвин плохо перенес оцифровку, – Мерлин захлопывает папку, собирает со стола документы, сворачивает слайды на экране и закрывает плотной крышкой бутылку виски, – сейчас он на реабилитации.

Гарри молчит и смотрит на него очень пристально. Эггси разводит руками и улыбается. О том, что перенос сознания человека в машину, создание его полноценной электронной копии, способной функционировать и после смерти агента, – неотработанная технология, было понятно и раньше. Гарри перенес ее легко. Артур тяжелее – слишком много признаков того, что он психически нестабилен, накопилось к тому моменту, как он погиб. Кей, кажется, был ненормален с самого начала. Эггси медленно сходил с ума. Эггси сидел за столом и смотрел на своего наставника. Два Галахада – не слишком много для одного круглого стола.

Галахад умер. Да здравствует Галахад.

– Ланселот возвращается из Кабула завтра, если все пройдет по плану.

– Мерлин?..

В одно имя Гарри вложил все вопросы, ответы на которые хотел бы узнать. Подвергнется ли Роксана процедуре. Справится ли она с ней. Готов ли Мерлин пожертвовать последним живым и психически полноценным агентом.

Мерлин медленно кивнул и развернулся, выходя из кабинета без лишних прощаний. За столом остались только они двое – Эггси и Гарри, Галахад и Галахад. Вряд ли кто-то однажды предупреждал их, что видеть доппельгангера – к смерти.

– Он справится, – Эггси попытался улыбнуться, но говорить что-то подобное о себе самом было одновременно неловко и нелепо. Фраза повисла в воздухе, когда он не нашел в себе сил ее закончить.

– Главное – не то, что мы умеем, – Гарри медленно кивнул, и пальцы, сжатые на столешнице, медленно расслабились – остались только открытые ладони, словно знак того, что он беззащитен и открыт, – а то, чему можем научить других, – пару мгновений он помолчал, прежде чем добавить: – все будет в порядке.

*

Прием психиатра назначили на раннее утро. Очки Эггси взял с собой, но Мерлин только покачал головой и протянул руку, медленно стягивая тонкую оправу с его переносицы.

– Никто не будет наблюдать за тем, что происходит за закрытыми дверьми.

Эггси медленно кивнул. В его голове мяч ударялся о стенку – раз, другой, третий. Оранжевый тяжелый баскетбольный мяч. Лицо человека напротив казалось знакомым, но слишком смутно. Словно из какой-то старой экранизации или совсем уж прошлой жизни.

Мяч ударялся в стенку. Мяч ударялся в прорезиненное покрытие стадиона. Первый шаг дался легко, второй – тяжелее. Две реальности не связывались, а потом на них наслаивалась третья, четвертая, пятая; одновременно он шел сквозь широкий коридор к медицинским кабинетам, и вдоль обочины трассы, ведущей на юг, и сквозь площадку для того, чтобы сесть на скамейку запасных. И к капитану для того, чтобы получить оружие. И к Гарри для того, чтобы положить ладонь ему на плечо.

Утренний свет безжалостно ударял по глазам сквозь широкие окна. Кажется, начиналась осень. Где-то на грани слышимости раздавался прерывистый шум – будто свистел воздух, вспоротый лопастями вертолета. Звуки выстрелов в ушах – почти настоящие. Свет – лубочный, неправдоподобный, словно взятый с сувенирных открыток за пару евро в шумном аэропорту.

Эггси потянул на себя дверь, и она тихонько скрипнула, на мгновение заглушая грохот обстрела в его голове.

[silverspoon]

Sad Cypress, /Nelson/, ну, Гарри-то всё-таки умер
КЁШ ПЕРЕДАСТ, спасибо!
Красное Солнышко, ну, возможности кингсмана не безграничны, иначе им не пришлось бы вообще искать новых агентов

Автор 2, вся моя любовь к Вашим ногам!

а1.

[silverspoon]

silverspoon, как и моя - к вашим <3

а2

[Giovanni]

*рвет на себе остатки волос и горит*

[silverspoon]

автор 1, спасибо вам за текст, всех ужасно жалко т_т
не вижу в этой истории хорошего конца, но надеюсь, Гарри хотя бы обретет покой
автор 2,вы мне сломали все, что не доломал автор 1. ужасный, ужасный текст, спасибо т___т
рыдающий заказчик

[silverspoon]

Исполнение 1, 3/?, 357 слов

...Эггси произнёс:
– Но это совсем другое кино.
И спустил курок.
И проснулся.
Тяжело дыша, собирая влажные от холодного пота простыни в кулаки, не слыша ничего, кроме гулко колотящегося сердца, Эггси слепо смотрел в темноту комнаты, не в силах взять себя в руки. Каждую чёртову ночь ему снились кошмары, и в каждом из них он убивал Гарри, он пригвождал его топором к торцу органа, он пронзал его голову обломком балясины, вкладывал в его рот ручную гранату, скользя пальцами по горячему влажному языку ещё живого человека, он выпускал в него всю обойму, пока тот не прекращал шевелиться, он набрасывал удавку на его шею и прижимал к себе спиной, слыша, как ровные ногти настоящего джентльмена скребут тросс, раздирая в кровь кожу под ним, слышал последние вдохи, десятки, сотни последних вдохов, неизменно оглушительных, как удар в колокол в тишине вымершей церкви.
Эггси всегда убивал его сам.
Когда он наконец отдышался, то услышал наконец тихий сигнал очков, сгрёб их рукой и нацепил, не целясь, прижимая стёкла пальцами. Он моргнул и увидел на кровати Гарри. Через Харта было видно небо, а сам он просто был, не отбрасывая света на сбитое постельное бельё, невидимый никому другому. Вес его не ощущался совсем, и верно, ведь веса никакого не было. Бесплотная тень, бесплодные отношения, о которых Эггси предпочитал не думать, не анализировать. Бояться, впрочем, было уже нечего, смерть уже разлучила их – прямо там, возле церкви, а возможно ещё в ней.
Гарри моргнул – очевидно, по привычке, а не по необходимости, а может, чтобы показаться более человечным теперь, это, наверное, предполагается правилами этикета: если Вы умерли и стали своей бледной электронной копией, постарайтесь быть немножечко более человечным, не смущайте своего собеседника неподвижностью. "Боже, что за чушь", – поймал себя Эггси, а Гарри наконец заговорил:
– Кошмары?
– Да.
– Поделишься?
– О... О церкви.
Тишина стала ещё гуще, ещё осязаемей, чем была до того, Эггси судорожно кричал внутри себя: "Пожалуйста, пожалуйста, не спрашивай больше, я же сказал правду, пусть и не всю, я не смогу сказать тебе всю правду". Гарри кивнул, одними губами произнёс:
– Прости... – и исчез.
Эггси застонал и запустил пальцы в волосы, бормоча:
– Чёрт, чёрт, я не это имел в виду, Гарри, чёрт...
Гарри слышал его, но это было уже неважно.


Автор дичайше извиняется за то, что тормозит, недописанным текст не останется ни в коем случае )

[КЁШ ПЕРЕДАСТ]

Бесплотная тень, бесплодные отношения,

з а к р и ч а л а
о автор. о автор .___.

[Капитан Козетта]

Как же прекрасно
все больнее и больнее, с нетерпением жду катарсиса *____*

[silverspoon]

КЁШ ПЕРЕДАСТ, с недавних пор читаю Вас, Вы просто потрясающе рисуете! *слюни и сопли обожания*
Капитан Козетта, "легче не будет, ты что, ты что, здесь не бывает легче".

Исполнение 1, 4/?, 424 слова. Приближаемся к развязке. Беты не существует. Кстати, если кому-то интересно, то музыкальная тема всего исполнения: She Wants Revenge - Killing time

Всё было неважно теперь, когда Гарри знал, что его присутствие не просто не делало лучше, но делало гораздо хуже. Хуже для Эггси, который видел его разрушительную ярость каждую ночь, хуже для Мерлина, который был уверен, что будь он в прошлом понастойчивее, и сейчас Харт был бы жив.
Будто любовь может спасти от пуль.
Будто она может спасти одного человека от другого.
Гарри стиснул виски пальцами, рассеянно вспоминая, что не может этого чувствовать, ничего, в общем-то, не может чувствовать, кроме ошибки остановки программы. Цикл не будет завершён, пока его программа работает.
Ни его цикл, ни Эггси, ни Мерлина.
И раз уж Мерлин отказывается его стереть, придётся сделать это чужими руками.
Гарри думает, что из рук Эггси принял бы и смерть. Не настигшая его в церкви, пусть теперь она обретёт лицо Анвина.
Пусть.
***
Он пришёл к Эггси спустя неделю, рано утром появившись в общей столовой, беззвучно барабаня пальцами по полированной поверхности стола. Все эти движения раздражали Эггси, он не слышал стука, не слышал шелеста одежды, не слышал дыхания, только голос, который даже интонировал теперь так, что нельзя было считать ничего сверх содержания слов.
Эггси спокойно прошёл с подносом (серебро), опустил его на стол (дуб), расстелил на коленях салфетку (чистейший хлопок), взял в руки приборы (шутки про ложки теперь застряли где-то очень глубоко), и только тогда Гарри заговорил:
– Эггси, нам нужна твоя помощь.
Не успев даже расколоть скорлупу яйца, Эггси отложил столовое серебро:
– Какого рода?
– У нас вирус в системе. Мерлин его не видит, говорит, что у меня паранойя, хотя знает, что у меня и при жизни её не было, но я вижу файлы так же, как ты все предметы в этой комнате, и я готов поклясться, эти не наши.
– Почему ты просишь меня?
– Мерлин учил тебя работать с системой, я знаю. Ланселот в этом разбирается гораздо хуже. Но ещё я не знаю, кто поместил этот вирус в систему, и только тебе я могу доверять.
– Неужели всё настолько серьёзно?
– Ты не понимаешь. Мы проморгали предателя в кресле Артура, а теперь можем проморгать вирус в системе. Он может не просто стереть старых агентов, он может слить их врагу. Представляешь, сколько информации в нашей памяти? Или ты думаешь нас загружают в систему просто чтобы последний из нас не свихнулся от одиночества? Мы – самая большая база данных о Кингсман. Нельзя допустить утечку.
Какая-то неуловимая мысль скользила на краю сознания Эггси, но не сумев поймать её, он медленно кивнул. В конце концов, прицельно бить по вирусу под руководством своего наставника – почти полевая работа вместе, о которой он так мечтал. Почти как если бы Гарри был из плоти и крови.
Почти.

[silverspoon]

Исполнение 1, 5/5, КОНЕЦ, 939 слов. Беты нет.

Ждать, пока Мерлин отлучится из своей проходной кельи, пришлось недолго. К счастью или к сожалению, Гарри понять не мог, и предпочёл вовсе об этом не задумываться.
Когда Эггси привычно опустился в кресло и вбил коды доступа главного координатора, Харт почти ощутил тоску от того, что больше никогда не увидит этих движений, но оборвал себя, напоминая, что он не увидит, как Эггси просыпается в ужасе – снова и снова вспоминая то, что видел в церкви. Ему было удивительно, как юный Анвин может доверять ему после того, что он сделал, но сейчас следовало просто благодарить за это... Кого-то. Гарри не знал, кто мог бы дать ему такой подарок, как доверие Эггси, после того, как он вырезал сотню прихожан. Дьявол? Что ж, пусть будет так.
Сам удалить свои файлы Гарри не мог, но мог разбросать их по всей системе, и сейчас все они лежали перед ним, возвышаясь над кучами информационного мусора, как ледяные торосы на тронувшейся реке.
Уверенно, не оставляя времени ни на что другое, он повёл Эггси к первым файлам.
Гарри не знал, как удаление будет выглядеть для него самого. В конце концов, никто ему не мог рассказать, и он надеялся лишь утратить свою суть прежде, чем Анвин поймёт, что происходит. Умирая, Гарри не видел свою жизнь, со скоростью света проносящуюся перед глазами. Кто бы мог подумать, что он увидит её теперь.
И кто бы мог подумать, что он не будет видеть её целиком. Первые воспоминания были отнюдь не пятидесятилетней давности. Гарри ощущал себя раздвоенным, разбитым пополам, будто одна его нога стояла в координаторской, а другая – в доме Ли Анвина семнадцать лет назад. Он видел мальчика, доверчиво смотрящего на него, слишком серьёзно, слишком понимающе. Маленький Эггси так спокойно принял смерть отца, будто сразу принял роль главы семьи, мужчины в доме, и, видя свою мать в слезах, сам уже утратил право плакать.
Удивительный юноша.
Гарри видел себя, видел снежный шар, видел медаль с эмалью, которую вложил в руку мальчика.
Вместо себя он видел черноту.
Процесс пошёл.
С трудом сосредоточив внимание на файлах, Гарри повёл Эггси дальше, и дальше, через всю систему, протаскивая того через барьеры безопасности Мерлина так, что Анвин даже не успевал удивляться тому, как легко у него выходит. Быть таким быстрым, чтобы люди вокруг не успевали задуматься – это было коньком Гарри.
Прикладывая все силы к тому, чтобы голос и слова его не выдали, Гарри смотрел на Эггси, выходящего из участка, впитывал в последний раз его восхищение в баре, стараясь не замечать собственного чёрного силуэта. Он видел Анвина, такого восторженного у смотрового окна в том самом помещении, где они находились прямо сейчас, и картинки будто наслоились друг на друга, он видел двух Эггси сразу.
Одного – такого счастливого, такого готового на всё. Другого – тоже готового на всё ради долга, но настолько несчастного, насколько это вообще было возможно.
Он видел Эггси, входящего в его палату, прямого и уверенного в себе, видел, как он стремительно приближается к отметке на траве вместе с нынешним Ланселотом. Гарри, тогда уже пришедший в сознание, смотрел на это из окна, и он соврал бы, сказав, что его сердце не пропустило удар, когда они оказались так близко к бессердечной, жёсткой земле, всё ещё не раскрывшиеся, напуганные и цепляющиеся друг за друга.
Он видел Эггси, готового остаться на рельсах, только бы не выдать его, Гарри, и Кингсман. Он и сейчас делал всё, чтобы сберечь их тайны.
Над Эггси, лежащим на рельсах, стояла чёрная тень, и только лезвие ножа сверкало в её руке.
Гарри видел эту чёрную тень в своём кресле, сидящую напротив Эггси, расспрашивающего его о каждой газетной вырезке, такого искреннего в своём желании стать похожим на Гарри, стать джентльменом, заставить Харта гордиться им.
Гарри казалось, что Эггси излучал свет, который целиком пропадал в его черноте.
Последнее живое воспоминание Гарри: боль на лице Анвина, боль от того, что он его, Гарри, разочаровал. Пути назад не стало уже тогда.
Харт едва успел ли удивиться тому, что из всей его долгой жизни в конце он увидел не мать, не мистера Пикуля, не лучшие свои миссии, не коллекцию бабочек, не Ли, не Мерлина, не Ланселота.
Только Эггси, и ни одного кадра без него.
Когда Анвин подобрался к последнему пакету файлов (удивительно: человек есть сумма его воспоминаний, а характер, голос и внешность поместились в один крохотный архив), прикрепляя его ко всем тем, что уже подготовил к удалению, Гарри стало жаль, что он не оставил ему даже записки. Но ведь в этом и суть, не так ли? Полное удаление, ни одной крупицы информации.
Эггси всегда был умнее многих, он поймёт, всё поймёт сам.
Анвин занёс руку над клавиатурой и на секунду оглянулся на Гарри. На экране светился вопрос: "Запустить удаление файлов?" Харт коротко кивнул, Анвин выдохнул и опустил пальцы на Enter, оборачиваясь к Гарри уже всем корпусом.
Чтобы застыть изваянием от зрелища, разворачивающегося перед его глазами.
Гарри двоился, полз, переливался всеми цветами радуги, помехи стали сильными, как никогда, скрежет и шорох вовсе стали оглушительны. Придавленный пониманием, как километрами воды к океаническому дну, Эггси смог сказать только:
– Ты солгал о том, что нужно спасать Кингсман...
Рот Гарри поехал, будто пополам разрезали его, а не предыдущего Ланселота, и голос, раздавшийся в координаторской, был уже не его голосом, даже не голосом человека: растянутый, медленный, как с плёнки в плеере с севшими батарейками:
– Ты помог мне.
"Спасибо" уже даже не прозвучало, скорее Эггси прочёл его по этим двоящимся губам, или просто думал, что оно должно там быть.
Там должно было быть хоть что-то, что позволит ему жить после того, что он сделал.
Снова.
Наяву.
Компьютер пискнул внутренним динамиком и перестал так остервенело гудеть.
Гарри исчез.
Программа завершила работу.
На фоне мерного гудения серверов щелчок открывающейся двери был оглушительно громким.
Мерлину понадобился всего один взгляд на лицо Эггси, сидящего в его кресле, чтобы всё понять.
И не произнести после этого ни слова.

[Капитан Козетта]

БЛЯЯЯЯЯ
ДА НАХУЙ ТАК ЖИТЬ

Лучше не стало, но автор, вы такой космический т_т большое спасибо вам за текст!

[Belus-gorri]

Боже, какой ужас. Автор1, вы держали в диком напряжении всю дорогу, но это жестокое окончание просто убило.
Мне кажется, Гарри поторопился. Конечно, он имел право на покой, но стоило потратить столько времени сколько нужно, чтоб убедить в этом Эггси и Мерлина, а не решать за них.

[Kyokka Suigetsu]

Автор 1, это настолько прекрасно, и больно, и грустно, что чувствую себя разбитым на осколки стеклом
больно за Эггзи, больно за Мерлина, и ..спокойно за Гарри, хоть кому-то в их организации будет хорошо теперь..в небытии

хуже для Мерлина, который был уверен, что будь он в прошлом понастойчивее, и сейчас Харт был бы жив.
Будто любовь может спасти от пуль.

[Инь Ян]

[Инь Ян]